Встреча на форосе

Как выразился бы мой тятя, Михаил Сергеевич все тянул резину. Вот вернется, говорил, «сотрудник», подпишет документы, и начинаем, вот съездит... Вот отдохнет в Форосе... Я в горячке чувств статьи штуки три написал, рубрики предлагал «Торговые ряды», «Лобное место»... Сюрреалистический очерк стал придумываться о Владимире Ильиче, который лежит там, на Красной площади, и все видит, слышит, а ночами ведет душещипательные беседы с упокоившимися здесь, в центре державы, с любезным, батенькой, Стенькой Разиным, с Тимошкой Анкудиновым, величайшим, батенькой, проходимцем... Короче, очень было похоже на то, что к беседующим в моем ненаписанном очерке мог присоединиться и батенька, отдыхающий в Форосе...Я стал звонить Б., обозначим так упомянутого выше сотрудника аппарата, но, естественно, никто не ответил. Причем в трубке раздавались короткие гудки, усиливая тем самым ощущение абонированной, контролируемой уже кем-то ниши. Теперь в голову настойчиво лезли слова другого Льва Николаевича, Гумилева, который любил говаривать, что, мол, пессимисты считают, будто сейчас очень плохо, очень, а он оптимист и полагает, что нет, может быть и хуже...– Егор! – вернулся отец. – Ты что, еще дрыхнешь?! Пойдем телевизор покупать!– Какой телевизор? Зачем?– Напротив по улице старушка живет. Настенька. У нее голова немного трясется, но это нам все равно. Человек о-очень хороший. Однокомнатная квартира у нее, детей нет. Решили сойтись. Сейчас сходим с Егором, купим телевизор – без телевизора человек жила, а я же без «Вестей» не могу, – и к ней переселюсь!Я же еще не отошел от прежнего сюжета, попытался, было, выяснить, как дела у той, предыдущей старухи, у «Аннушки» или «бабы Ани», которая без отца бы повесилась.

вполне верю. У меня подобное было на пляже в Форосе. Даже не познакомились..

Шесть недель визит Буша прошел без проблем. Даже Попов начал сомневаться в том, что слухи о перевороте были ложными. Вскоре после этого Горбачев уехал на две недели в отпуск на свою виллу в Форосе (Крым), уверенный, что все в порядке.Ранним утром в понедельник, 19 августа, Собчака разбудил телефонный звонок. Он прилетел в Москву накануне вечером, после того как провел выходные в Литве, где подписал экономическое соглашение между Ленинградом и Вильнюсом. Звонивший журналист сообщил, что только что узнал о том, что руководство Казахстана, который находится в трех часах езды от Москвы, получило сообщение о введении чрезвычайного положения. Горбачев освобождается от должности по состоянию здоровья, и все полномочия переходят к "Государственному комитету по чрезвычайному положению".Подтверждение не заставило себя ждать. По радио зазвучала музыка из "Лебединого озера" - верный признак того, что что-то не так, - и в 6 часов утра диктор зачитал постановление Госкомитета. Его подписали Геннадий Янаев, которого Горбачев назначил вице-президентом после отставки Шеварднадзе, премьер-министр Валентин Павлов и член Политбюро, отвечавший за оборонную промышленность, Олег Бакланов. Остались Борис Пуго и еще три человека, которых Попов назвал - Язов, Крючков и Лукьянов. Последние двое, как выяснилось позже, и были инициаторами путча.Собчак вызвал своего телохранителя и водителя и отправился на дачу Ельцина в Архангельское, расположенное в 12 километрах к западу от Москвы, где обнаружил весь российский кабинет министров в полном составе, охраняемый полудюжиной людей с автоматами. Увидев их, Собчак сглотнул. Если бы путчисты были лучше организованы, подумал он, они могли бы одним махом расправиться со всей оппозицией. Но они и не пытались этого сделать. Колонна танков, прогрызавшая асфальт на МКАДе, не попыталась остановить и президентский кортеж Ельцина, который утром того же дня подъехал к Дому Советов - резиденции российского правительства, прозванной за свой белый мраморный фасад "Белым домом".Телефонная связь с виллой Горбачева в Форосе была прервана, и для получения информации о происходящем ему пришлось слушать Всемирную службу Би-би-си по старомодному коротковолновому радиоприемнику. Но международные линии связи работали более или менее нормально, так же как и междугородная связь. Линии связи с Белым домом и другими правительственными зданиями также продолжали функционировать. Собчак считал впоследствии, что участники переворота предполагали, что население беспрекословно примет отстранение Горбачева от власти и не встретит более чем символической оппозиции.В то время как Ельцин занялся организацией сопротивления в Москве, знаменито взобравшись на танк перед Белым домом и осудив путч как "правый, реакционный, антиконституционный переворот", Собчак первым же рейсом вылетел в Ленинград, куда прибыл уже в середине дня.Командующему Ленинградским военным округом генералу Самсонову в 4 часа утра позвонил маршал Язов и приказал перевести город на военное положение. Приказав своим подчиненным в Пскове, расположенном в 200 км к югу, направить в Ленинград 1200 солдат в качестве подкрепления , он привлек к работе начальника областного КГБ Анатолия Куркова, председателя Ленинградского горкома КПСС Бориса Гидаспова, вице-адмирала Виктора Храмцова, представлявшего Ленсовет, и генералов, командовавших внутренними войсками МВД и пограничниками области, для создания Ленинградского отделения Комитета по чрезвычайному положению. Для убедительности Самсонов добавил имена заместителя Собчака вице-адмирала Щербакова и председателя Ленсовета Юрия Ярова, с которыми ему не удалось связаться, полагая, что они не будут возражать.В 10 часов утра