Знакомства в жодино

Во взрослую отправляют тех, кому уже около 20 лет, у взрослых заключенных возникают справедливые вопросы: а почему тебя так поздно отпустили, не сотрудничал ли ты с администрацией? И такие подозрения ко всем малолеткам. В результате за то, чтобы вовремя попасть из воспитательной колонии во взрослую, идут настоящие "войны", доходило до того, что парни животы себе резали. Но все равно я там видел заключенных и по 23, 25 лет.И вот вторая проблема. Разница между основным контингентом, которому до 18 лет, и этими переростками создает напряжение в отношениях, дополнительные конфликты", – говорит Никита Лиховид.При этом правозащитник отмечает, что в воспитательной колонии лучше питание, потому что норма там выше и продукты более качественные. "Там даже соки дают. Какое б ни было государство, а дети – это дети".8. Тюрьма. "Видел солнце только три месяца"В Беларуси три тюрьмы – в Гродно, Могилеве и Жодино. В тюрьме, как и в следственных изоляторах, камерная система. Это означает, что заключенных содержат в закрытых помещениях в течение всего дня с небольшим (часовым) выходом на прогулку в тюремный дворик. Если в следственных изоляторах содержат подозреваемых, в отношении которых идут следствие или суд, то в тюрьмах сидят те заключенные, кого суд уже приговорил к лишению свободы, но решил дать еще и закрытый тюремный режим за нарушения во время отбывания наказания.Так в могилевской тюрьме оказался экс-кандидат в президенты Николай Статкевич. В 2011 году за Площадь-2010 он был приговорен к шести годам лишения свободы и отбывал наказание в шкловской колонии. Там после нескольких наказаний его сделали "злостным нарушителем", и новый суд поместил Статкевича в закрытую тюрьму. "Только летом я видел в тюремном дворике солнце", – вспоминал Николай Статкевич.Тюрьма в ГродноПодобный путь из колонии в старую гродненскую тюрьму проделал бывший политзаключенный и бизнесмен Николай Автухович. "В камере был холод, влажность, спал в шапке. Охранники разные. Один нормальный человек, другой садист", – вспоминал Автухович.Сейчас в могилевской тюрьме, возможно, в камере, где сидел Статкевич, держат бывшего политзаключенного Андрея Бондаренко – со статусом "злостного нарушителя режима", с реальной перспективой нового суда и нового срока по статье 411 – о злостном неповиновении требованиям администрации.В жодинской тюрьме и в глубокской колонии отбывают наказание также те, кто осужден на пожизненное заключение. "В Жодино сидят первые 10 лет, там очень жестокое обращение, как с террористами. В Глубокое попадают позже, если нет нарушений. Там немного посвободнее условия – когда ведут на прогулку, не ставят раком, человек идет нормально. Но камеры в Глубоком переполнены, поэтому некоторые соглашаются вернуться в Жодино, хотя там зверские условия", – делится информацией после посещения этих учреждений правозащитник Никита Лиховид.Тюрьма в ЖодиноПо словам Никиты, у "пожизненных" в Беларуси есть шанс выйти на свободу через 30 лет, но при условии безупречного поведения и четырех положительных решений тюремных инстанций разного уровня."Еще никто до 30 лет не дожил. Я знаю, что недавно умер заключенный, который подошел к барьеру в 25 лет, но не достиг 30 лет. Формально он мог рассчитывать на УДС, хотя сомневаюсь, что его действительно выпустили бы. Кому он нужен на свободе?" – говорит Никита Лиховид.9. ЛТП. "Некоторые говорят, что лечат, другие – что калечат"В Беларуси девять лечебно-трудовых профилактических учреждений

Милицию нападаете?" И начинает нас бить палкой, просто вот сидящих людей. Потом он убежал, мы какое-то время еще так посидели, и где-то через час нам сказали: "Можете встать. Господа задержанные, примите прежнее положение". Ну и, в общем, потом ничего не происходило до десяти утра, когда уже нас непосредственно начали везти в Жодино.Первую партию отправили 30 человек. Их сажали в эти автобусы довольно жестко, как мне тогда показалось, наивному. Я оказался во второй партии. Я увидел, что за нами приехало вместо этих автобусов два автозака с ОМОНом, с этими "алмазовцами". Я тогда понял, что дальше будет что-то нехорошее. [Приехали сотрудники отделения по борьбе] с терроризмом, мы же террористы там все. Мы, как террористы, стояли, уткнувшись лицом в стену. Нас вызывали по одному. Называют нашу фамилию – мы должны прокричать имя, отчество и подойти спиной вперед, чтобы нам связали руки пластиковой стяжкой. И уже тогда, когда первый человек это сделал, я слышал его крики и удары. Его там связанного начали бить, пока вели. И когда его закинули в автозак, оттуда начались еще более громкие крики доноситься и звуки ударов.Постепенно до меня дошла очередь. Меня объявили, провели по этой дорожке почета к автозаку, попутно немножко избив. Закинули в автозак, начали бить. И час дороги до Жодино нас били.Никита Телиженко: "Заставляют людей молиться, читать "Отче наш" и херачат дубинками"Корреспондент российского издания Znak.com Никита Телиженко был задержан белорусскими силовиками 10 августа в центре Минска на улице Немига. В тот момент там начиналась масштабная акция протеста против фальсификации выборов.Читать историю НикитыКо мне подъезжает минивен, из минивена выходят полностью экипированные бойцы. Они видят, что я просто пишу что-то в телефоне. Писал я СМС. Но они посчитали, что это телеграм, и что меня есть доступ к интернету. И всех людей, кто ковыряется в Беларуси в телефоне в процессе походов, они всех объявляют, как я понимаю, потенциальными координаторами всех этих протестов.Меня доставили в РУВД "Московский". Там сила применялась ко всем без исключения: любой вопрос, который не устраивал сотрудников белорусской милиции, тут же оборачивался побоями, избиениями. Люди кричали, люди от боли ходили под себя.И все это проходило при полном спокойствии всех остальных сотрудников милиции, которые, по сути, должны защищать людей.

Какой-то закуток и пинками и дубинками заставили упереться лицом в автозак, раздвинув ноги максимально широко. Омоновец заломил мне руку за спину высоко, так я простоял еще минут 15. Со мной стояли примерно человек 20. Они постоянно издевались над нами и обзывали. Я запомнил, что один омоновец сказал: "Был бы приказ, я бы всех вас живьем сжег". И я понимаю, что он действительно выполнил бы этот приказ.Самым страшным для меня было осознание того, что я ничего не могу сделать. Что [омоновцы] сосредоточены на том, что есть максимальное зло. Когда нас привезли в какой-то ангар, мы там два часа стояли, я постоянно говорил, что у меня больное сердце, что мне плохо, что меня не взяли в армию, потому что у меня сердце больное. Я чувствовал, что у меня приближается сердечный приступ, и только тогда они испугались. Я видел, что не всем оказывали медицинскую помощь, но мне повезло. Но там рядом оказалась скорая помощь, и меня увезли в реанимацию.Фотография следов побоев одного из задержанных во время протестов в МинскеАндрей: "Час дороги до Жодино нас били"Андрей – житель Минска, задержанный на одном из массовых протестов. Он рассказал Настоящему Времени о том, что с ним происходило с момента задержания.Читать историю АндреяЯ оказался в Партизанском РУВД города Минска на Ваупшасова, 26. Вот тогда уже нас немножко там приложили, когда доставали из этого – я не знаю, как это называется, "воронок", назовем его так. Мы там постояли лицом в пол. Потом там подошел товарищ какой-то из РУВД, пнул и предложил мне продиктовать, кто я есть, каков мой там год рождения, что-то такое. Ну нас какое-то время подержали там. Там был очень забавный момент.С нами в целом хорошо обращались, потому что нам попались хорошие сотрудники. Я уже не буду говорить званий, пока я не уверен, что там человеку потом не достанется, но там были хорошие люди. Были и нехорошие. Со мной обращались довольно неплохо. До того момента, когда в два часа ночи влетает какой-то там в балаклаве товарищ, омоновец, и начинает кричать на нас, что мы слишком комфортно сидим, что мы должны мордами в пол уткнуться и сидеть так, сука, не шелохнувшись, до семи утра. Кричит: "Вы на