Знакомства мирон

С полицейским поплелась испуганная до полусмерти трактирщица, оставив вместо себя какую-то другую еврейку, а вокруг них, вопя и причитая, целая толпа евреев и прочей уличной голытьбы повалила к участку. 1878 Маленький Мирон Перевод В. Бонч-Бруевича {91} I Маленький Мирон — удивительный ребенок. Отец не нарадуется, глядя на него, и говорит, что он удивительно умное дитя, но, известное дело, отец не судья своим детям. Да и к тому же отец Мирона уже в летах, едва дождался ребенка, и, конечно, каков бы ребенок ни был, для него-то он и золотой, и умный, и красивый. Соседи говорили между собою, что Мирон «какой-то не такой, как все дети»: идет — руками размахивает, говорит о чем-то сам с собою, возьмет прутик, со свистом разрезает им воздух или срубает головки у репейника и ласточкиной травы. Среди других детей он несмел и непроворен, а если когда и заговорит о чем-нибудь, то говорит такое, что старшие, услышав, только плечами пожимают. — Василь! — говорит маленький Мирон маленькому Василю. — Ты до скольких умеешь считать? — Я? До скольких умею? Пять, семь, парканадцать! — Парканадцать! Ха-хa-xa! А сколько это — парканадцать? — Ну, сколько же может быть? Я не знаю! — Да нисколько. Садись-ка, будем считать! Василь садится, а Мирон начинает считать, ударяя за каждым разом палкой по земле: один, два, три, четыре… Василь слушал, слушал, а потом вскочил и убежал. Мирон и не заметил: сидит себе, отстукивает и считает все дальше и дальше. Подошел старик Рябина, покашливая, кряхтя и охая, — Мирон не слышит, продолжает свое. Старик остановился возле него, слушает, слушает… Мирон досчитал уже до четырехсот. — Ах ты непутевый! — сказал старик своим обычным, немного гнусавым голосом. — Ты что делаешь? Маленький Мирон так и съежился и посмотрел испуганно на старика Рябину… — Да ты землицу святую бьешь, а? Ты не знаешь, что землица — наша

Как Мирон глубоко брал его горячий скользкий член в рот, причмокивая, внимательно целуя его головку, иногда проглатывал его. – Фотографируй, как я делаю тебе минет – вытащив, сказал Мирон – насаживай мою голову на ствол. Мне очень нравится. – Леня одновременно щелкал фотоаппаратом и надевал его голову на член. Мирон впился руками в его бедра, совершая еще более быстрые движения головой. Полностью достав его, он облизнул головку, потом взял снова. Леня выстрелил ему в рот горячей спермой. Мирон освободил свой рот от упругого плена, утирая белые капли с уголков рта. – Ты очень страстный – сделал Мирон ему комплимент, поднимаясь с колен. – Сосешь не хуже девки – откровенно сказал Леня. – Да, я обожаю работать ртом, ничего не сравнится в этом мире с горячей молодой струйкой во рту. Знаешь, что я хочу теперь? – Мирон лег на спину на кровати. – У тебя достаточно твердый, чтобы войти в меня. Но… это лишним не будет – он достал из прикроватной тумбочки тюбик со смазкой и налил тягучую прозрачную жидкость на кожу толстого члена Лени. – Я лежу на спине, ты трахаешь меня в зад и фотографируешь. Леня подчинился и в эту же секунду под Мироном с быстрым ритмом скрипел диван. – Так! Да, Леня, да! Снимай меня, еще! – как же его заводит внимание этой камеры. – Делай со мной всё!Леня кончил ему на живот, Мирон вытирался полотенцем от собственной спермы. Жадные, сладострастные парни сидели на этом диване, разглядывая друг друга. – У меня еще видеокамера есть… – сказал Мирон,

Каждая встреча с ними, — Батя резко указал в проход, — новая игра. И мы обязаны каждую игру выигрывать!— Страшно... — прошептал Сёмка. — Разве может сердце такое выдержать? Лучше забыть и не вспоминать. — Ни одно сердце не выдержит, если каждая рана, утрата или обида, нанесённая человеку, всю жизнь вызывала бы страдание. Все раны, физические и моральные, заживают и рубцуются временем, притупляется боль потерь, стыд унижений, горечь обид. Но нельзя забывать ни о подвигах, ни о злодействах прошлого. Нельзя прощать прошлому ни подлости, ни жестокости лишь потому, что эти жестокости и подлости случились когда-то. Нельзя допустить, чтобы люди забыли о погибших в мучениях людей. Молодое поколение должно знать кровавую правду. Уберечь молодёжь от знакомства со злодеяниями истории, значит подвергнуть молодёжь опасности морального растления и возвращения массовых убийств «недочеловеков низших рас» по указке новых фюреров руками новых нацистов из новой богоизбранной высшей расы. О таком нельзя забывать! О таком надо помнить и рассказывать. Такое надо ненавидеть.. Ненавидя, мы запоминаем лучше, чем любя. Это для будущего. А на текущий момент... как говорят на собраниях... ненависть придаёт нам силы — Тогда у меня достаточно сил, — уверенно сказал Сёмка. — Всю жизнь, до смерти буду ненавидеть всё немецкое. И после смерти тоже.— Пройдёт время, люди забудут злое, — смиренно проговорил Мирон. — Время стирает в памяти людей злое. — Даже века не стирают позора наций! — категорично возразил Батя. — Сейчас время ненависти. Потом придёт время без ненависти. Но нельзя, чтобы наступило время без памяти.— До времени без ненависти ещё дожить надо…

Леня был простым советским парнем конца восьмидесятых. Работал учеником токаря на заводе, был зеленоглазым скромным шатеном со стеснительным характером. Но была у него слабость – музыка. Особую слабость он питал к индастриал – техно. Вследствие этой страсти он соорудил себе сложную «площадку» на голове. Он бредил этим миром. Через десятые уста он узнал адрес парня с редким именем Мирон. О его фонотеке ходили легенды, так же как и его высоком социальном положении и необычайной красоте – у него своя квартира, родители преподаватели местного ВУЗа, он высокий, брюнет с синими глазами. И Леня пришел на эту квартиру. Она была божественна. Просторная, светлая, космическая. Мирон встретил его, улыбаясь. На нем была хлопковая футболка, сквозь тонкую ткань которой проступали твердые соски. Лёня бродил по этой квартире, исполненный удивления, что люди могут жить иначе. И вот, они пошли в комнату Мирона с огромными книжными полками. Ленин взгляд приковала фотокнига – толстенная, с черно-белыми обнаженными фотографиями женщин. - Нравится? – дружелюбно спросил Мирон. – Мой любимый фотограф. - Д… да…. Очень – Леня пришел в сильное смущение, глядя на линии груди, тени на коже, переливы цвета, ракурсы тел. Вдруг он услышал, как что-то выпало из книги. - Вот куда я дел её. – звуки спокойного голоса Мирона вспорхнули в потолок, пока он поднимал с пола полароидную фотографию самого себя на сером фоне, обнаженного во весь рост. Свет играл на его очерченных мышцах. - И часто ты так? - осмелел Леня - Под настроение, и так, поднять самооценку. Могу поснимать тебя. Если хочешь. В голове будущей модели роились сомнения и желания пробовать новое, а в это время внутренний ханжа злился и запугивал его скорым раскаянием. – Давай, эти фотографии не увидит никто. Преодолевая свое сильное смущение, Лёня спустил с себя последнюю одежду, стыдливо по-детски, прикрывая пах. - Убери руки – заботливо сказал Мирон. Настолько заботливо, что подопечный сразу подчинился этому мягкому приказу. Разведя руки почти по швам, он явил взору Мирона довольно большой член, который от деликатности и необычности ситуации немного приподнялся. - Классный. Ты всё равно напряжен… - он смотрел на Леню чуть внимательнее. – Но я попробую это исправить. Читать новые порно рассказы на – Мирон достал полароид с полки, положил рядом с собой, начиная раздеваться. Да, он был таким же как на фотографии – точеные мышцы, широкие плечи, узкие бедра, к которым был прикован приличных размеров орган. - А теперь ?– снова спросил он Леню. - Теперь лучше – уже расслабленней сказал Леня, уже безо всякого смущения надрачивая свой прибор медленными движениями. -Вот, это я понимаю – заулыбался Мирон. – встань к тому комоду боком. Он так и сделал. А член в это время уже жался к плоскому белому животу. - Какой большой –восхищался Мирон. – Я бы только и делал, что сосал бы его. В глазах Лени забегали игривые чертики. - Что тебе мешает? – сказал он, улыбаясь. Они встали к большому трельяжу. Леня, стоя, держал фотоаппарат, в то время как Мирон глубоко брал его горячий скользкий член в рот, причмокивая, внимательно целуя его головку, иногда проглатывал его. - Фотографируй, как я делаю тебе минет – вытащив, сказал Мирон - насаживай мою голову на ствол. Мне очень нравится. – Леня одновременно щелкал фотоаппаратом и надевал его голову на член. Мирон впился руками в его бедра, совершая еще более быстрые движения головой. Полностью достав его, он облизнул головку, потом взял снова. Леня выстрелил ему в рот горячей спермой. Мирон освободил свой рот от упругого плена, утирая белые капли с уголков рта. - Ты очень страстный – сделал Мирон ему комплимент, поднимаясь с колен. - Сосешь не хуже девки – откровенно сказал Леня. - Да, я обожаю работать ртом, ничего не сравнится в этом мире с горячей молодой струйкой во рту. Знаешь, что я хочу теперь? – Мирон лег на спину на кровати. – У тебя достаточно твердый, чтобы войти в меня. Но… это лишним не будет – он достал из прикроватной тумбочки тюбик со смазкой и налил тягучую прозрачную жидкость на кожу толстого члена Лени. – Я лежу на спине, ты трахаешь меня в зад и фотографируешь. Леня подчинился и в эту же секунду под Мироном с быстрым ритмом скрипел диван. - Так! Да, Леня, да! Снимай меня, еще! - как же его заводит внимание этой камеры. – Делай со мной всё! Леня кончил ему на живот, Мирон вытирался полотенцем от собственной спермы. Жадные, сладострастные парни сидели на этом диване, разглядывая друг друга. - У меня еще видеокамера есть… - сказал Мирон, пытаясь контролировать сбившееся дыхание. - Включай! – сказал Леня , загоревшись энтузиазмом сексуального творчества.

Леня был простым советским парнем конца восьмидесятых. Работал учеником токаря на заводе, был зеленоглазым скромным шатеном со стеснительным характером. Но была у него слабость – музыка. Особую слабость он питал к индастриал – техно. Вследствие этой страсти он соорудил себе сложную «площадку» на голове. Он бредил этим миром.

Через десятые уста он узнал адрес парня с редким именем Мирон. О его фонотеке ходили легенды, так же как и его высоком социальном положении и необычайной красоте – у него своя квартира, родители преподаватели местного ВУЗа, он высокий, брюнет с синими глазами.

И Леня пришел на эту квартиру. Она была божественна. Просторная, светлая, космическая.

Мирон встретил его, улыбаясь. На нем была хлопковая футболка, сквозь тонкую ткань которой проступали твердые соски.

Лёня бродил по этой квартире, исполненный удивления, что люди могут жить иначе.

И вот, они пошли в комнату Мирона с огромными книжными полками. Ленин взгляд приковала фотокнига – толстенная, с черно-белыми обнаженными фотографиями женщин.

— Нравится? – дружелюбно спросил Мирон. – Мой любимый фотограф.

— Д… да…. Очень – Леня пришел в сильное смущение, глядя на линии груди, тени на коже, переливы цвета, ракурсы тел.

Вдруг он услышал, как что-то выпало из книги.

— Вот куда я дел её. – звуки спокойного голоса Мирона вспорхнули в потолок, пока он поднимал с пола полароидную фотографию самого себя на сером фоне, обнаженного во весь рост. Свет играл на его очерченных мышцах.

— И часто ты так? — осмелел Леня

— Под настроение, и так, поднять самооценку. Могу поснимать тебя. Если хочешь.

В голове будущей модели роились сомнения и желания пробовать новое, а в это время внутренний ханжа злился и запугивал его скорым раскаянием. – Давай, эти фотографии не увидит никто.

Преодолевая свое сильное смущение, Лёня спустил с себя последнюю одежду, стыдливо по-детски, прикрывая пах.

— Убери руки – заботливо сказал Мирон. Настолько заботливо, что подопечный сразу подчинился этому мягкому приказу. Разведя руки почти по швам, он явил взору Мирона довольно большой член, который от деликатности и необычности ситуации немного приподнялся.

— Классный. Ты всё равно напряжен… — он смотрел на Леню чуть внимательнее. – Но я попробую это исправить. – Мирон достал полароид с полки, положил рядом с собой, начиная раздеваться. Да, он был таким же как на фотографии – точеные мышцы, широкие плечи, узкие бедра, к которым был прикован приличных размеров орган.

— А теперь ?– снова спросил он Леню.

— Теперь лучше – уже расслабленней сказал Леня, уже безо всякого смущения надрачивая свой прибор медленными движениями.

-Вот, это я понимаю – заулыбался Мирон. – встань к тому комоду боком.

Он так и сделал. А член в это время уже жался к плоскому белому животу.

— Какой большой –восхищался Мирон. – Я бы только и делал, что сосал бы его.

В глазах Лени забегали игривые чертики.

— Что тебе мешает? – сказал он, улыбаясь.

Они встали к большому трельяжу. Леня, стоя, держал фотоаппарат, в то время как Мирон глубоко брал его горячий скользкий член в рот, причмокивая, внимательно целуя его головку, иногда проглатывал его.

— Фотографируй, как я делаю тебе минет – вытащив, сказал Мирон — насаживай мою голову на ствол. Мне очень нравится. – Леня одновременно щелкал фотоаппаратом и надевал его голову на член.

Мирон впился руками в его бедра, совершая еще более быстрые движения головой. Полностью достав его, он облизнул головку, потом взял снова. Леня выстрелил ему в рот горячей спермой. Мирон освободил свой рот от упругого плена, утирая белые капли с уголков рта.

— Ты очень страстный – сделал Мирон ему комплимент, поднимаясь с колен.

— Сосешь не хуже девки – откровенно сказал Леня.

— Да, я обожаю работать ртом, ничего не сравнится в этом мире с горячей молодой струйкой во рту. Знаешь, что я хочу теперь? – Мирон лег на спину на кровати. – У тебя достаточно твердый, чтобы войти в меня. Но… это лишним не будет – он достал из прикроватной тумбочки тюбик со смазкой и налил тягучую прозрачную жидкость на кожу толстого члена Лени. – Я лежу на спине, ты трахаешь меня в зад и фотографируешь.

Леня подчинился и в эту же секунду под Мироном с быстрым ритмом скрипел диван.

— Так! Да, Леня, да! Снимай меня, еще! — как же его заводит внимание этой камеры. – Делай со мной всё!

Леня кончил ему на живот, Мирон вытирался полотенцем от собственной спермы.

Жадные, сладострастные парни сидели на этом диване, разглядывая друг друга.

— У меня еще видеокамера есть… — сказал Мирон, пытаясь контролировать сбившееся дыхание.

— Включай! – сказал Леня ,загоревшись энтузиазмом сексуального творчества.

Леня был простым советским парнем конца восьмидесятых. Работал учеником токаря на заводе, был зеленоглазым скромным шатеном со стеснительным характером. Но была у него слабость – музыка. Особую слабость он питал к индастриал – техно. Вследствие этой страсти он соорудил себе сложную «площадку» на голове. Он бредил этим миром.

Через десятые уста он узнал адрес парня с редким именем Мирон. О его фонотеке ходили легенды, так же как и его высоком социальном положении и необычайной красоте – у него своя квартира, родители преподаватели местного ВУЗа, он высокий, брюнет с синими глазами.

И Леня пришел на эту квартиру. Она была божественна. Просторная, светлая, космическая.

Мирон встретил его, улыбаясь. На нем была хлопковая футболка, сквозь тонкую ткань которой проступали твердые соски.

Лёня бродил по этой квартире, исполненный удивления, что люди могут жить иначе.

И вот, они пошли в комнату Мирона с огромными книжными полками. Ленин взгляд приковала фотокнига – толстенная, с черно-белыми обнаженными фотографиями женщин.

— Нравится? – дружелюбно спросил Мирон. – Мой любимый фотограф.

— Д… да…. Очень – Леня пришел в сильное смущение, глядя на линии груди, тени на коже, переливы цвета, ракурсы тел.

Вдруг он услышал, как что-то выпало из книги.

— Вот куда я дел её. – звуки спокойного голоса Мирона вспорхнули в потолок, пока он поднимал с пола полароидную фотографию самого себя на сером фоне, обнаженного во весь рост. Свет играл на его очерченных мышцах.

— И часто ты так? — осмелел Леня

— Под настроение, и так, поднять самооценку. Могу поснимать тебя. Если хочешь.

В голове будущей модели роились сомнения и желания пробовать новое, а в это время внутренний ханжа злился и запугивал его скорым раскаянием. – Давай, эти фотографии не увидит никто.

Преодолевая свое сильное смущение, Лёня спустил с себя последнюю одежду, стыдливо по-детски, прикрывая пах.

— Убери руки – заботливо сказал Мирон. Настолько заботливо, что подопечный сразу подчинился этому мягкому приказу. Разведя руки почти по швам, он явил взору Мирона довольно большой член, который от деликатности и необычности ситуации немного приподнялся.

— Классный. Ты всё равно напряжен… — он смотрел на Леню чуть внимательнее. – Но я попробую это исправить. – Мирон достал полароид с полки, положил рядом с собой, начиная раздеваться. Да, он был таким же как на фотографии – точеные мышцы, широкие плечи, узкие бедра, к которым был прикован приличных размеров орган.

— А теперь ?– снова спросил он Леню.

— Теперь лучше – уже расслабленней сказал Леня, уже безо всякого смущения надрачивая свой прибор медленными движениями.

-Вот, это я понимаю – заулыбался Мирон. – встань к тому комоду боком.

Он так и сделал. А член в это время уже жался к плоскому белому животу.

— Какой большой –восхищался Мирон. – Я бы только и делал, что сосал бы его.

В глазах Лени забегали игривые чертики.

— Что тебе мешает? – сказал он, улыбаясь.

Они встали к большому трельяжу. Леня, стоя, держал фотоаппарат, в то время как Мирон глубоко брал его горячий скользкий член в рот, причмокивая, внимательно целуя его головку, иногда проглатывал его.

— Фотографируй, как я делаю тебе минет – вытащив, сказал Мирон — насаживай мою голову на ствол. Мне очень нравится. – Леня одновременно щелкал фотоаппаратом и надевал его голову на член.

Мирон впился руками в его бедра, совершая еще более быстрые движения головой. Полностью достав его, он облизнул головку, потом взял снова. Леня выстрелил ему в рот горячей спермой. Мирон освободил свой рот от упругого плена, утирая белые капли с уголков рта.

— Ты очень страстный – сделал Мирон ему комплимент, поднимаясь с колен.

— Сосешь не хуже девки – откровенно сказал Леня.

— Да, я обожаю работать ртом, ничего не сравнится в этом мире с горячей молодой струйкой во рту. Знаешь, что я хочу теперь? – Мирон лег на спину на кровати. – У тебя достаточно твердый, чтобы войти в меня. Но… это лишним не будет – он достал из прикроватной тумбочки тюбик со смазкой и налил тягучую прозрачную жидкость на кожу толстого члена Лени. – Я лежу на спине, ты трахаешь меня в зад и фотографируешь.

Леня подчинился и в эту же секунду под Мироном с быстрым ритмом скрипел диван.

— Так! Да, Леня, да! Снимай меня, еще! — как же его заводит внимание этой камеры. – Делай со мной всё!

Леня кончил ему на живот, Мирон вытирался полотенцем от собственной спермы.

Жадные, сладострастные парни сидели на этом диване, разглядывая друг друга.

— У меня еще видеокамера есть… — сказал Мирон, пытаясь контролировать сбившееся дыхание.

— Включай! – сказал Леня ,загоревшись энтузиазмом сексуального творчества.