Знакомства сходня

Когда мне было  девять лет, и  учился в  третьем классе, то зимой,   в санатории «Звездочка» под Москвой (станция «Сходня») я влюбился (всего второй или третий раз в жизни) в девочку Марину.   Когда её приехала забирать домой мама, мы с ней спрятались в щель между рядами шкафов в раздевалке,   и я не отдавал её. Мама Марины, расфуфыренная дама в шляпе с пером,   была в истерике, пыталась ухватить Мариночку за руку и вытащить наружу, но я угрожал ей выстрелить из пробочного пистолета. Возбужденная дама  кричала и звала на помощь персонал. Наконец меня уговорили, что Мариночку будут привозить в гости в санаторий,   и я девочку отпустил. Больше, конечно, мы не встречались. Не отпускайте своих любимых!

Две драмы и около ста стихотворений.Рядом с церковью во имя свт. Алексия, митрополита Московского рос старинный вяз, к которому часто любил приходить Лермонтов. Однажды он даже уснул в дупле, свернувшись «калачиком». Удивительно, что этот вяз надолго пережил поэта, дерево засохло всего несколько лет назад.На кладбище рядом с церковью Лермонтов рассматривал почти стёртые временем надписи на ушедших в землю старинных надгробиях и покосившихся крестах. Под впечатлением этого поэт написал в 1830 году стихотворение «Кладбище», а в стихотворении «1831-го июня 11 дня» даже предвидел свою судьбу: Я предузнал мой жребий, мой конец, И грусти ранняя на мне печать; И как я мучусь, знает лишь творец; Но равнодушный мир не должен знать, И не забыт умру. Смерть моя Ужасна будет; чуждые края Ей удивятся...Действительно, поэт погиб на Кавказе, на дуэли у подножия горы Машук 15 июля 1841 года от руки бывшего друга Николая Соломоновича Мартынова. Они были не только друзьями, но и соперниками в литературном творчестве ещё по Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в Санкт-Петербурге. В сестру Мартынова, Наталью Соломоновну, был влюблён Лермонтов и посвятил ей несколько стихотворений. По иронии судьбы, имение Мартыновых Иевлево-Знаменское находилось не так далеко от усадьбы Середниково, в 9 км от нынешней ст. «Сходня» Октябрьской железной дороги. Некоторые литературоведы считают, что Мартыновы могли бывать в Середниково.В 1869 году усадьбу Середниково у Столыпиных купил богатый московский купец первой гильдии Иван Григорьевич Фирсанов, после его смерти с 1882 года владелицей стала его дочь Вера Ивановна Фирсанова (1862-1934). По её фамилии получила название платформа «Фирсановская» (в народе её еще называли «Фирсановка»)

На переодетую принцессу. Большие голубые глаза, изящество рта, ноздрей, овал лица, растрепанные, как золотая пряжа, волосы — все это показалось мне настоящим сном, так что я ущипнул себя за руку. Но рука заныла, а стон девушки окончательно убедил меня в реальности происшествия.— Что с вами? — спросил я.— Я живу недалеко отсюда, — сказала она, прерывая себя стонами и всхлипываниями, — я возвращалась домой и попала под автомобиль. Меня переехали, но, несмотря на мои крики, негодяи даже не остановились и умчались. Я лежу с полчаса, ни один прохожий не показывался поблизости. Я не могу встать и боюсь, не сломана ли у меня нога.— Держитесь за меня, — сказал я, подставляя плечо.Она ухватилась за него, а я приподнял ее и поставил на ноги. Но лишь ее подошвы коснулись земли, как она с криком села на мостовую.— Не могу, — печально произнесла девушка, — у меня, должно быть, все сломано. Оставьте меня!— Где вы живете?— На Зеленом канале. Я и отец. Он барочник и недавно пришел с грузом.— Послушайте, — сказал я, охваченный нежной жалостью и восторгом, — позвольте мне донести вас. Я силен, это не затруднит меня. А вы показывайте мне дорогу.Не откладывая в долгий ящик, я взял ее на руки, как ребенка, и понес, шагая возбужденными, быстрыми шагами.Я был молод, поэтому, надеюсь, каждый охотно простит мне то удовольствие, с каким я прижимал к себе прелестную, бедно одетую девушку, поднятую среди ночи на мостовой.Естественно, что я был в своих глазах рыцарем. Я не чувствовал тяжести: бледная головка покоилась на моем плече, а теплые гибкие руки охватывали шею, заставляя сердце биться скорее, чем всегда. Она стонала, но меньше, изредка указывая нужное направление. Подвигаясь таким образом, мы выбрались на туманный темный берег городского канала, прорезающего кольцом окраины города. Здесь мне в первый раз показалось нужным спросить, как зовут мою новую знакомую, что я и сделал.— Лина, — сказала она, пытаясь улыбнуться.Я начинал уставать. Черные силуэты барок тянулись вдоль берега. Я брел, спотыкаясь о доски и комья глины. Наконец, Лина сказала:— Здесь. Стойте. Видите наклонную доску? Это — сходня. Идите по ней, только осторожно, чтобы не упасть в воду.Доска скрипела и колебалась под моими

Ногами мелко вибрирует палуба. - Видать винт оголило, - лаконично заявляет Олег и монолитно усаживается на рундук напротив. - А где наш "бык", его там за борт не смыло? - сипит Порубов, заклинившись между переборкой и бортом. - Не-е, - протяжно зевает Ксенженко. - Торчит в рубке, вместе с командиром. - А сколько нам еще идти? - спрашиваю я, пытаясь сложить в коробку собранные с палубы костяшки. - Ихний боцман сказал часа два, если не потонем. Эта перспектива меня не устраивает, и я на всякий случай лапаю матрац на верхней койке. Он пробковый. - Кхы-кхы-кхы, - давится смехом Порубов и толкает Олега в бок. - Бесполезно, - заявляет тот,- эта хрень тонет в воде через час, проверено. - Ну и шутки у вас, - бормочу я, косясь на мичманов, и приваливаюсь спиной к переборке. Она дрожит и теплая. Потом нас с Саней начинает укачивать, мы икаем, бессмысленно таращим глаза и бледнеем. Ксенженко извлекает из кармана еще одну воблу, рвет ее громадными лапами пополам и тычет каждому по куску, - жуйте! Многократно испытанное средство помогает и нам становится лучше. - То- то же, - удовлетворенно хмыкает Олег и через минуту раздается богатырский храп. - Летят утки, летят утки, и два гу-у-ся.., - фальшиво тянет Порубов, и я тоже проваливаюсь в сон. А спустя пару часов, мы входим в залив. В нем катят пенистые седые валы и с шумом разбиваются о берег. У бетонной стенки, вспучив за кормой кипящий бурун, катер сбрасывает ход, балансирующие на палубе матросы цепляются отпорными крюками за кранцы, и на берег летят концы - Лихо швартуются! - уцепившись за леер, одобрительно крякает Олег. Молодцы. Потом на причал подается узкая сходня, мы прощаемся с командой и перебираемся на причал. - Ну, как, все путем? - интересуется Сергей Ильич, сбрасывая с головы капюшон канадки. - А то! - гудит Олег, и мы идем по причалу. Примечание: "Бычок" - командир боевой части (жарг.) Кранец - устройство для предотвращения удара судна о причал. "Где-то в Южных морях" Темная южная ночь. Россыпи далеких звезд в небе, сонный плеск волн у борта, вселенская тишина. На обводе затемненного мостика, опершись об ограждение, стоят две неясных фигуры в тропической форме. - А красиво все-таки здесь, - слышится голос и щелкает зажигалка. - Красиво, - отвечает второй. - Дай сигарету. В темноте возникают два ярких светлячка, и чувствуется запах табачного дыма. - А у нас сейчас зима, - задумчиво произносит первый голос. Второй молчит, и светлячок вспыхивает

Сиянья, под ним морозно парящий залив и заснеженные сопки. - Тук, тук, тук, - слышится во мраке размеренный гул дизелей, и к пассажирскому причалу Полярного, расталкивая форштевнем ледяную кашу, подходит пассажирский катер. Стоящий на носу матрос в куцем ватнике и сапогах, ловко набрасывает на кнехт швартов, затем подается сходня и на берег, ежась от ветра, сходят немногочисленные пассажиры. В их числе средних лет капитан 3 ранга, в щегольской морской фуражке, ладно подогнанной шинели с белым шарфом и небольшим кожаным баулом в руке. Зовут каптри Виктором Полетаевым, и пару часов назад он прилетел военным бортом из Архангельска в Мурмаши. Уже почти год, подводный ракетоносец, на котором Полетаев служит замполитом, стоит в Северодвинске на плановом ремонте, офицеры обретаются на плавбазе и в гостинице, а их семьи ждут возвращения лодки в одном из забытых богом северных гарнизонов. Полетаеву повезло. Накануне, по личной просьбе начпо Беломоро-Балтийской базы, командир отпустил его на трое суток в отпуск, и теперь офицер спешит в затерянный в сопках гарнизон, навестить ожидающую его там жену и сынишку. С Сашенькой в браке они уже пять лет, трепетно относятся друг к другу и являются примером для подражания другим офицерским семьям. Поскольку отпуск оказался непредвиденным и день отъезда выпал на канун Нового Года, Полетаев решил сделать любимой сюрприз и не стал сообщать ей об этом. Что может быть лучше, чем появиться нежданно - негаданно в кругу семьи, незадолго до боя курантов? В Архангельской "березке", на оставшиеся от последнего похода валютные сертификаты, Полетаев приобрел для Сашеньки золотой перстень и дорогие французские духи, механического японского самурая для сынишки, а заодно пару бутылок "Наполеона" к праздничному столу. В Мурмашах борт приземлился в шестнадцать часов и спустя сорок минут Полетаев вышел из такси у морского вокзала Североморска. Рейсов на Полярное не было - сильно запуржило и объявили штормовое предупреждение. Его отменили когда на землю спустились густые сумерки и у окошек касс сразу же выстроились очереди. Предъявив билет пропускающему пассажиров матросу, Полетаев ступил на скользкую палубу покачивающегося у стенки катера, спустился по крутому трапу в пассажирский салон и, выбрав место у теплой переборки, уселся на рундук. Минут через пять в корме загудели дизеля, суденышко затряслось и, взвыв сиреной, отвалило от стенки. - Так, - взглянул на стрелки наручных часов Полетаев, - если в Полярный придем вовремя, и подвернется оказия, вполне успею. Однако его надежды не оправдались, катер шел с заходами в Дровяное и еще один пункт, и отшвартовался в Полярном за час до полуночи. А до нужного Полетаеву