Порно великий хан

Слуги с красочными веерами из перьев. Визирь Гамайан почтительно остановился на некотором расстоянии отхана. Низко поклонился ему. - Достопочтенный, великий хан Хунзы, - сказал он на английскомязыке. - Сагибы явились, чтобы от имени твоих могущественных белыхдрузей передать тебе поклон. Путешественники, подражая Пандиту Давасарману, склонили головы иодновременно стали потрясать вытянутыми вперед, сложенными вместеладонями. - Здоров ли ты и доволен ли путешествием, Пандит Давасарман, -спросил Назим-Хан. - Английский резидент в Гилгите сообщил мне о твоемновом, серьезном задании в обширных краях Великого Ак-паши(*134). Твоиспутники - это "ангрези саркар"(*135)? Если да, то должен признать,что на них отлично лежит их новая одежда. - Приветствую тебя великий, досточтимый хан Хунзы, - ответил ПандитДавасарман. - Мои спутники не англичане. Они жители весьма отдаленнойстраны, ныне завоеванной Ак-пашой. Они поляки. Несколько лет назад ихсоотечественник, состоявший на службе Ак-паши, генерал Громбчевский,был в Канджуте в качестве гостя Сафдар Али-Хана. - Я его превосходно помню. Сафдар Али-Хан говорил, что этот посолобещал ему поддержку Великого Ак-паши. У меня и сейчас хранитсявинтовка, подаренная этим послом Сафдару Али-Хану, - ответилНазим-Хан. - Но если сагибы происходят из страны, подчиненной ВеликомуАк-паше, то я не понимаю, почему они должны тайком пробираться вБам-и-Дунья(*136), который тоже принадлежит русскому царю. - Разреши, великий хан Хунзов, кратко объяснить тебе это, -отозвался Смуга. - Мы можем так же легально поехать в Памир, как тыофициально передать свадебный подарок потомку знаменитого памирскогоразбойника. Услышав этот смелый и весьма двусмысленный ответ, Пандит Давасармансмутился. Назим-Хан насупил брови, но присущий хунзам и столь редковстречающийся у азиатов природный юмор взял верх, поэтому он повеселели произнес: - Ты сказал правду, остроумный сагиб. Это не мое дело. Раньшеангличане посылали киргизам подарки через афганцев, но теперьпользуются моими услугами. Караван из пятнадцати мулов уже готов вдорогу. Садир Ходжа с шестью верными людьми проведет вас вкишлак(*137) Наиб Назара. До свиданья! Путешественники с облегчением удалялись от затерянного в горахзамка хана Хунзы, не задерживаясь в деревушках и

Ее к дереву и пошел во дворец. Стража его не остановила, никто ничего не спрашивал. Вид отрока нежного, тонкого, богато одетого ручался слугам, что сей будет государю их гость желанный.Пройдя два малых покоя, вошел Светомир в огромную палату. На стенах, сребром и златом покрытых, росписи страшные выведены: зеленые драконы, серые нетопыри, всякие чудовища и птица хищная — рух, что ногами двух слонов когтит, а третьего клювом держит и душит. И других зверей множество.Увидел Светомир в глубине палаты престол золотой, высоко стоящий на пяти ступенях из красного гранита. На престоле сидит хан с нависшими щеками, узкими раскосыми глазами, черными, книзу загнутыми усами над красным, мокрым, жирным ртом и полуседою бородкой, с лица свисающей точно бахрома. И все у него толстое: тело, нос, губы. Одежда на нем зеленая: сукно, золотом вытканное.А вокруг него народ мног стоит, так что и не счесть; и все они — сатрапы, атабеки, военачальники, звездочеты, врачи, сокольничие — одеты как великий хан в зеленое с золотом, но не столь богато.Вельможный старик в длинном шелковом зеленом плаще громко возглашает: «Преклонитесь и почтите», — и все преклоняются челом до земли, воздают хвалу и молятся человеку на престоле яко богу.Заметил хан отрока, ото всех отличного, залюбовался лицом его смуглым, изящным, миндалю подобным, кудрями его темнорусыми, глазами синими, лучистыми; и поманил его к себе.«Кто ты будешь? Кто прислал тебя?», спросил великий хан на наречии непонятном. Подбежал толмач и перевел вопрос.Отвечал отрок: «Я — царевич Светомир. Никто меня не посылал. Сам ненароком заехал».— «Добро пожаловать! Заехал, так и поживи с нами». Хан сладко щурился и улыбался.Светомиру не нравился этот хан и эта улыбка, но он любезно ответил приглашением на приглашение.«Мне ныне никак нельзя остаться. Искать меня станут. А ты, коли изволишь во царство Государя нашего пожаловать, то принят будешь с почетом, приличествующим твоему сану. Не знаю только пропустит ли тебя эфирный наш Фисон. Но я умолю владыку нашего, и он тебе поможет реку перейти».— «Спасибо за приглашение и покровительство», отвечал хан и громко расхохотался, и все ханослужители громко, подобострастно расхохотались следом за ним. Подмигивая, хан с вожделением смотрел на отрока неискушенного, и Светомиру становилось на душе нестерпимо отвратно, хотелось укрыться.А хан еще сказал:

Чингисхана и приносил ему потрясающие вселенную победы. Для этого бога за Чингисханом всюду следовал никогда не знавший седла молочно-белый жеребец с черными глазами. Внук Чингисхана Гуюк-хан также держал около шатра неоседланного белого жеребца, за которым неотступно ухаживали два шамана.Перед малиновым шатром горели два неугасаемых костра. Шаманы, увешанные погремушками, с войлочными куклами на поясе, ходили, приплясывая, вокруг огней и похлопывали в большие бубны.Четыре монгола медленно поднялись на холм. Они шли, наклонившись вперед, широко расставляя кривые ноги, держа стрелу за спиной. Подойдя к кострам, они покорно предоставили себя шаманам. Выкрикивая молитвы, шаманы обкурили их священным дымом – чтобы вместе с дымом улетели злые желания и преступные мысли. У входа в шатер два тургауда скрестили копья и, присев, наблюдали, чтобы входившие осторожно приподымали стрелой занавеску и не касались ногой порога, – это могло вызвать великий гнев неба: заоблачный грозный бог поразил бы тогда хозяина шатра сверкающей молнией и ударами грома.Четыре воина поочередно переступили через скрещенные копья. Они повалились на колени и коснулись подбородками разостланного белого войлока.– Будь славен, победоносен и многолетен, великий! – воскликнули они.– Ближе ко мне! – послышался ответ.Воины на коленях проползли вперед и выпрямились.На низком широком троне, украшенном узорами из золота и кости, сидел, подобрав ноги, пухлый, с большим животом юноша. На его оранжевой шапке трепетал пучок белых пушистых перьев священной цапли – знак царевича из рода Чингисхана. Юноша был в затканной золотыми драконами малиновой шелковой безрукавке, в красных сафьяновых туфлях на высоких изогнутых каблуках. Рядом на троне лежали: справа – знак власти, металлическая с золотой насечкой булава, слева – длинная лопатка из бивня слона.Хан Гуюк всматривался узкими глазами в лица четырех монголов.– Вы опять пришли с голыми, как у гуся, лапами? Где же его пояс? Где его шапка? Где его рубиновые пуговицы?..Хан схватил костяную лопатку и стал колотить монголов по щекам. Они стояли с каменными лицами, неподвижные и коренастые; казалось, при каждом ударе головы их уходили глубже в широкие плечи.– Прости нас, владыка мира! – воскликнули они хором и снова повалились лицом на войлок.– Говори ты первый, Мункэ-Сал.[35] Ты самый разумный из всех.– Сейчас расскажу, мой хан! Мы узнали, что протянувший руку к далекой звезде Бату-хан, покинув Субудай-багатура, поскакал в Сыгнак с пятью нукерами…– Он поссорился с Субудай-багатуром?– Этого я не слышал…– Вот когда нельзя было зевать! Почему вы не захватили его?– Он примчался прямо к брату, Тангкут-хану, во дворец. Они оба громко спорили, они ужасно кричали. Тангкут-хан стал звать нукеров: «Убейте его!» Бату-хан выбежал, проклиная брата, вскочил на