Порно признание венди

Автор: � | 2025-04-15

Признание Венди . Wendy Confession Порно комикс Гравити Фолз: Признание Венди Гравити Фолз. Признание Венди Лучшие порно комиксы Гравити Фолз. Признание Венди

Венди и Диппер/Признание/ЛюбовьВидео

Blossoms in the Summer Air After Sundown / Ночь любви Венди❤️Венди оказалась на празднике совсем одна, чем воспользовался ушлый Мистер, подарив Венди незабываемую ночь и кое-что еще. Друзья! Если вам понравилась книжка, пожалуйста, не поленитесь поставить лайк. Для вас это дело двух секунд, а переводчик, видя что людям нравится книга, испытывает бесконечный прилив мотивации! Перевод от Sliping Хвост Феи 31 / 26 98 4.7 / 17 4.7 / 17 69 0Венди оказалась на празднике совсем одна, чем воспользовался ушлый Мистер, подарив Венди незабываемую ночь и кое-что еще. Друзья! Если вам понравилась книжка, пожалуйста, не поленитесь поставить лайк. Для вас это дело двух секунд, а переводчик, видя что людям нравится книга, испытывает бесконечный прилив мотивации! последняя активность: 3.04.2024 06:41 состояние перевода: Завершён жанры: 18+, комедия, романтика, сверхъестественное, смат, фанфик, фэнтези, школа, этти тэги: 18+, алкоголь, беременность, в первый раз, главный герой мужчина, жесткий секс, красивые женщины, подростки, порно, потеря девственности, секс, секса будет много, соблазнение, хентай, эротика фэндом: Fairy Tail / Хвост Феи My Exclusive Dream World Adventures / Мои эксклюзивные приключения в мире грез- Устройство для виртуального сна? Что это за хрень?- Он используется для сна наяву? Нет, Не интересуюсь.- Ну и что же? Он может имитировать реальность на сто процентов? Я могу прожить полгода за одну ночь и принести копию реального человека? Хм, довольно мило, надо сказать.- Я буду единственным, кто останется в этом мире, в то время как все ост... Перевод от 122 Китайские 60 / 0 254 4.9 / 17 4.4 / 14 49 0- Устройство для виртуального сна? Что это за хрень?- Он используется для сна наяву? Нет, Не интересуюсь.- Ну и что же? Он может имитировать реальность на сто процентов? Я могу прожить полгода за одну ночь и принести копию реального человека? Хм, довольно мило, надо сказать.- Я буду единственным, кто останется в этом мире,

гравити фолз признание венди комикс

Порно рассказы с тегом авария ДНК date_range 15.11.2023 visibility 25,972 timer 37 favorite 56 add_circle в закладки "Жизнь лучший драматург" (с)ДНК.Стараниями Павла Андреевича, обычный потихоньку разваливающийся совхоз, довольно быстро стал передовым в области. Высокий, крепкий, суровый, но справедливый председатель руководил грамотно, всегда лично показывал как и что, наказывал только по делу и премии не зажимал – за что сельчане его не просто уважали, а буквально обожали как отца родного!И когда в его семью пришла страшная бед... Продолжить чтение Поторопилась date_range 15.11.2023 visibility 40,537 timer 28 favorite 16 add_circle в закладки (Это мой первый рассказ в жанре Измена. Решил написать что-то такое. Посмотреть, получится ли. Возможно, он вышел больше, чем я думал. Это история о том, что бывает, когда ты слишком импульсивен, и что иногда не стоит торопиться. Возможно, покажется бредом, но я основывался на опыте одного моего друга. Там была похожая ситуация. Критика приветствуется ОБЯЗАТЕЛЬНО.) "Если не будешь спешить, все будет для тебя ясно и надежно; торопливость оп... Продолжить чтение Любовь для жизни. I date_range 06.04.2023 visibility 30,352 timer 26 favorite 32 add_circle в закладки С родной сестрой Верой у нас разница целых десять лет. Потому что меня уже не планировали, но, когда я уже «чисто случайно» завелся в животе у мамы, на семейном совете провели референдум и таки оставили. Причем решающее слово было именно за сестрой, а отец был против, но оказавшись в меньшинстве махнул рукой.Поэтому мама позволила сестре самой дать мне имя, и та выбрала созвучное своему – Вера и Валера, и пока я был маленьким она часто... Продолжить чтение Помнить всё 3/5 date_range 27.03.2023 visibility 11,767 timer 19 favorite 17 add_circle в закладки Рассказ MеMоRIеS автора jаkе60 Кевин поднял взгляд и сразу узнал в кассирше бывшую одноклассницу из средней школы. "Привет, Венди; я и не знал, что ты здесь работаешь. Как много времени прошло..." Они вели приятную беседу, пока Венди пробивала его покупки. Расплатившись, Кевин спросил: "Скажи, Венди, ты была довольно дружна с Кэрол Риз; ты слышала что-нибудь о том, что стало с ней или ее матерью?" Венди на мгновение задумалас... Продолжить чтение Цикл: "История моего счастья". Начало осеннего призыва date_range 24.01.2022 visibility 82 timer 7 favorite 12 add_circle в закладки Истрия, которую я сейчас начну рассказывать началась в октябре 2018 года. Началось всё с того, что я снова явился в военный комиссариат и уже записывал всё на видеокамеру, так как меня могли легко уже подставить в будущем, путём отправки в армию почти в 27 лет, или

Гравити Фолз. Признание Венди – Telegraph

Счастье переполняло Венди Кинг. Перед ней стоял огромный торт. И это был не просто торт, это был Особый Мамин Торт, такой она делала только ко дню рождения Венди: шоколадный, со взбитыми сливками и маленькими розочками из лимонного крема. Рот Венди наполнился слюной. Осталось только подцепить ложечкой вот эту, самую большую и вкусную розочку, и отправить себе в рот. Она уже потянулась к ней, как вдруг…

– Венди! Венди, черт бы тебя побрал, да просыпайся же ты, наконец!

Мир вокруг нее завертелся и стал рассыпаться на кусочки. Чья-то рука еще раз бесцеремонно тряхнула Венди, окончательно вырывая из сладких объятий сна. Она открыла глаза и тут же зажмурилась.

Сон. Конечно же, все это был просто сон. Никакого торта, никаких розочек из крема. Как всегда…

Кровать под Венди тряслась и жалобно скрипела, угрожая развалиться на части. Она вытащила нос из подушки и увидела перед собой улыбающееся лицо Пенни Райт.

– Доброе утро! Как спалось?

Как всегда по утрам Пенни была в прекрасном расположении духа и задавала, с точки зрения Венди, совершенно идиотские вопросы. Что поделать, Пенни была неизлечимой оптимисткой, и каждый день встречала с отличным настроением. У Венди дела обстояли совсем наоборот. Причем настолько, что по утрам она мечтала придушить свою лучшую подругу, равно как и любого, кто подвернется под руку…

– Мг-мм – промычала Венди, закрывая глаза и снова утыкаясь носом в подушку, – чтоб тебя разорвало, Пенни.

– Спасибо, моя дорогая. Я тебя тоже очень люблю! – весело рассмеялась Пенни. Она не первый день знала свою подругу и уже давно не обижалась на ее утренние «любезности». Это стало их своеобразным ритуалом…

– Из-за тебя я снова осталась без торта, – голос Венди прозвучал глухо из-за подушки.

– А-а, переживешь! Все равно от призрачного торта во рту слаще не станет. Лучше вставай скорее, а то сейчас Тарантул с обходом пожалует. Кстати, как там твой зад?

– Как, как… А то сама не знаешь, – буркнула Венди, приподымая голову и машинально трогая рукой попку.

Следы от розги на заднице и бедрах еще саднили, но уже вполне терпимо. Накануне Венди получила целую дюжину за «неопрятность и вызывающее поведение», а затем полночи прокрутилась на животе, тщетно пытаясь уснуть.

– Это ж надо было умудриться так залететь, да еще перед самым выпуском! – не унималась жизнерадостная Пенни, – скажи спасибо, что не ночевала сегодня в карцере!..

– Спасибо. Слушай, отстань, а? И без тебя тошно, – ответила Венди и закрыла глаза.

Она и без Пенни знала, что с ее стороны было верхом глупости выскакивать из раздевалки в одних трусах, с платьем, зажатым под одной рукой и с туфлями в другой. Венди рассчитывала натянуть все это на себя уже на бегу, потому что она затянула с уборкой раздевалки и из-за этого почти безнадежно опаздывала к ужину. А между тем в Приюте главенствовал принцип: «Опоздавшему – кости! ». Остаться голодной Венди не хотелось, поэтому пришлось мчаться сломя голову. Кто же мог знать, что именно в этот момент в коридоре появится сам мистер Оливер Бартон, он же Тарантул, и она со всего маху налетит на него, едва не сбив с ног? Мистер Бартон вначале удивленно воззрился на Венди, а затем, не произнеся ни единого слова, перегнул через поручень ограждения и выдал всю порцию, даже не потрудившись стянуть с нее трусики. В результате зад Венди за какие-то полминуты украсился дюжиной красных, горящих огнем, полос.

Учительским хлыстом Тарантул пользовался мастерски. Он был скор на расправу, но у Тарантула было одно неоспоримое достоинство – он никогда не наказывал дважды за одно и то же. И он не был злопамятен. Если уж мистер Бартон лично, не сходя с места, выдал ей дюжину горячих, то можно было быть уверенным в том, что этим все и ограничится. «Приведите себя в порядок, мисс Кинг! » – бросил напоследок грозный Тарантул. Не веря, что так легко отделалась, Венди, хлюпая носом, оделась, а затем каким-то чудом успела добежать до столовой и пристроиться в самый конец очереди. Свой ужин, размазню из хлореллы с кубиками сои, она получила. Уже перед отбоем Венди прочитала в вестибюле на электронном табло, где среди прочих имен значилось: «Венди Кинг – неопрятный вид и вызывающее поведение, официальное замечание + 12 розог». И отметка об исполнении наказания. Тарантул, славившийся своей пунктуальностью, успел внести Венди в дисциплинарный журнал. Неделей раньше это ее бы весьма опечалило, поскольку добавляло ей штрафных очков в общий зачет и влияло на итоговую оценку по поведению…

– Э нет, так не пойдет! Хватит валяться, соня, вставай! – Пенни принялась энергично трясти подругу, попытавшуюся нырнуть под одеяло.

– Угу… Ну все, все, встаю, не тряси!

Венди откинула одеяло, потянулась и села на кровати. Спальню наполнял обычный утренний шум: громкие голоса, смех, лязг стальных дверок шкафчиков для одежды, шлепанье десятков босых ног. Из душевой слышался плеск воды, смех и чья-то приглушенная расстоянием ругань. Венди протерла глаза и с отвращением оглянулась. Ничего нового она не увидела. Вид на спальный отсек с ее верхней койки был знаком до омерзения и нисколько не изменился за прошедшие годы: все тот же истертый пластик на полу, все те же исцарапанные голые стены, все тот же низкий облупившийся потолок… «С добрым утром, спальный отсек номер 301! С самым, что ни на есть, добрым гребанным утром, чтоб ты провалился! Уж за чем, за чем, а за тобой я точно скучать не буду…» – подумала Венди.

Пожелание «С добрым утром! » звучало в стенах Приюта как издевка. Какое оно, к черту, доброе? Добрым утро не могло быть по определению, ибо означало начало еще одного дня приютской жизни, такого же серого и скучного, как и все предыдущие. Можно было не сомневаться, что и сегодня не забудут напомнить, что ты бесполезная обуза для общества и лишний рот. Что ты живешь на этом свете только благодаря старому глупому закону, а в основном исключительно из милости господ-попечителей Приюта и лично господина Директора. С особенным упором на последнее. И еще много чего успеют напомнить…

Венди возненавидела Приют с первого же дня. Особенно он был ей ненавистен по утрам, и это утро ничем не отличалось от всех предыдущих. Но сегодня был особый случай. Все. Конец. Последний день жизни за казенный счет. Сегодня она навсегда покинет это «гостеприимное» заведение, в котором прожила бесконечно долгие 5 лет. С завтрашнего дня, мисс Венди Кинг, добывайте хлеб-ваш-насущный как хотите. Никто не позволит сидеть на шее у налогоплательщиков совершенно здоровой и умственно полноценной 18-летней девушке. Кстати, а как там насчет хлеба… В животе громко заурчало и Венди встряхнулась: «Черт, а ведь действительно, пора вставать. Не хватало еще раз заработать от Тарантула еще одну дюжину розог. На прощанье и долгую память. А что? Этот гад с удовольствием…» Венди осторожно слезла с койки и побрела в душевую.

Как и все прочие воспитанницы, проснувшиеся в это утро в Приюте имени Дугласа Маккартура, Венди Кинг шла в душ совершенно голой. Когда-то, давным-давно, Попечительский совет Приюта, в очередной раз минимизируя затраты своего богоугодного заведения, счел излишним тратиться на пижамы и ночные рубашки для своих питомцев. С той же целью каждая воспитанница проходила достаточно болезненную процедуру полной пожизненной депиляции лобка, подмышек и ног, что избавляло администрацию от постоянной необходимости постоянно закупать необходимые средства. Еще раньше воспитанницам Приюта было предписано коротко стричь волосы, что сразу вычеркнуло из списка такие вещи как шампунь, заколки, расчески и банные полотенца, замененные одной общей электросушилкой. Венди подозревала, что жлобы-попечители, дай им волю, с удовольствием произвели бы полную депиляцию и на голове. О маникюре или средствах для ухода за кожей не было даже речи. Оставалось только радоваться, что господа-попечители не сочли излишним ношение нижнего белья. Пока. Потому что с каждым годом скупердяи из Попечительского совета становился прижимистей и обитателям Приюта перепадало все меньше и меньше…

Разболтанный желтый школьный автобус, сказочное видение из далекого и давно забытого прошлого, еле тащился по крайней правой полосе скоростного шоссе, дребезжа и скрипя всеми своими частями. Изношенный мотор захлебывался и отчаянно завывал на малейшем подъеме, но, тем не менее, эта старая колымага двигалась вперед, делая свои законные двадцать – тридцать миль в час. Задние спинки сидений были залеплены жевательной резинкой и украшены надписями типа: «Оззи – вонючка», «Джоди – дура» и даже «Энни любит лизать у собак! ». Вдобавок ко всему, спинку сидения перед Венди украшал мастерски выполненный портрет неизвестной Энни (во избежание ошибки рисунок был подписан), как раз занимающейся этим самым делом с огромной лохматой псиной.

В другое бы время Венди и сама приложилась бы к искусству, но сейчас все это было несущественно. С самого начала поездки девушка прилипла носом к грязному окну и не могла отвести взгляд от проплывающего за ним пейзажа. Каждый оборот колес уносил ее все дальше и дальше от Приюта, и она никак не могла в это поверить. Впервые за пять лет Венди покинула стены ненавистного заведения и теперь с жадностью смотрела на все, что только попадалось по пути. Телевизор телевизором, но когда столько времени безвылазно проведено на одном и том же месте сенсорный голод неизбежен. Венди была отрезана от внешнего мира на долгих пять лет, а ведь в их выпускном классе были и такие, что провели в Приюте вообще всю свою сознательную жизнь! Эти девчонки вообще выглядели так, будто попали на другую планету, что, впрочем, было недалеко от истины. Венди посмотрела на соседний ряд сидений и с усмешкой посмотрела на Лолу Крэчмер, попавшую в Приют в месячном возрасте. Выпученные от страха глаза, затравленный беспомощный взгляд, истерический смех… Но и Венди чувствовала себя отнюдь не королевой. Все было не так просто, как казалось на первый взгляд. Да и на второй – тоже. При всей своей радости от того, что она, наконец, покинула ненавистный Приют, Венди мучили страх и неуверенность перед самостоятельной жизнью.

При всей своей жесткости, жизнь в Приюте была относительно спокойной и более-менее сытой. Какая никакая, но у воспитанниц всегда была еда, одежда и крыша над головой. Да, конечно, еда была не первоклассной – хлорелла с соей и соя с хлореллой, в различных пропорциях и комбинациях. Но все были сыты. А также одеты и обуты. И самое главное: о них заботились. Ими руководили, избавляя от ответственности за принятие решений. Взамен от воспитанниц не требовалось ничего, кроме послушания и выполнения простых и понятных правил. И вот теперь все это закончилось. Больше не будет гарантированного трехразового питания, а жилье и одежду придется каким-то образом добывать. Их буквально швырнули в большой мир, как котят в прорубь – барахтайтесь, как можете, глядишь, кто-нибудь да и выплывет. От этих мыслей Венди становилось, мягко говоря, не по себе. Она была готова поспорить на что угодно, что точно так же чувствовали себя и все остальные. Кто сказал, что свобода обязательно бывает сладкой? Сплошь и рядом она имеет весьма горьковатый вкус, и дай Бог, чтобы без привкуса миндаля…

Глядя на проплывающий за окном унылый пейзаж промышленной зоны, Венди возвращалась мыслями к событиям последних часов.

Автобус следовал в Лос-Анджелес. Заключительный экзамен на Аттестат зрелости выпускники Школ должны были сдавать в региональных Департаментах Образования, являвшихся подразделениями Министерства Внутренней Безопасности. В Приюте, как и в обычных Школах, сдавался только обязательный зачет по физической подготовке, и выдавалась медицинская справка о состоянии физического и психического здоровья.

После завтрака и углубленного медосмотра девушек из выпускного класса прогнали через стадион, где они пробежали зачетные три мили. В довольно жесткий норматив уложились все, что было совершенно неудивительно – после той физподготовки, которую воспитанницы получили в Приюте, все они вполне могли выступать в качестве профессионалов в команде по легкой атлетике. Сразу после забега, даже не дав им толком отдышаться, девушек погрузили в этот дребезжащий тарантас, и быстренько выпроводили из Приюта. В принципе, ничего необычного в подобной торопливости не было. Год из года процедура выпуска не менялась, и никто из девушек не ожидал напутственных речей, а тем более торжественной обстановки – в Приюте такой ерунды отродясь не бывало. Но в этот году имелось одно существенное отличие от всех предыдущих выпусков: девушек так торопились поскорее выпроводить из Приюта, что погрузили в автобус, не дав даже принять душ и переодеться. Поэтому выпускницы … года выходили в большой мир, одетые более чем скудно: из одежды им оставили лишь спортивные трусы, топики и кеды на босу ногу. Венди еще повезло, она попала в число тех счастливчиков, которые успели напиться воды из фонтанчика. Сидевшая рядом с ней Пенни, к примеру, не успела и теперь только облизывала пересохшие губы.

– Слушай, Венди, как ты думаешь, почему нам не дали переодеться? На кой черт им сдались наши старые тряпки? – голос Пенни оторвал Венди от созерцания пейзажа.

Венди оторвалась от окна:

– Сдадут в стирку и выдадут следующим за нами. Наверное, это дешевле, чем тащить тряпье на свалку и платить за утилизацию.

– Похоже на то… – хмыкнула Пенни.

– Какая теперь разница? – небрежно бросила Венди, – сдадим экзамен и купим себе что-нибудь поприличней тех обносков. Кстати, ты не в курсе, сколько нам причитается денег?

– Черт его знает, – пожала плечами Пенни. – Думаю, на спальную ячейку в «улье» и на пару гамбургеров должно хватить. Особенно, если в складчину.

– Думаешь, так мало?

– Ха-ха! А сколько ты хочешь получить от нашего милого дядюшки?

– Какого еще дядюшки? – не поняла Венди.

– Того, что в цилиндре, с козлиной бородкой, помнишь?

– Да иди ты…

– Сама иди. Ты же не хуже меня знаешь, что дядя Сэм жмот редкостный. По сравнению с ним дядюшка Скрудж – просто транжира.

– Это точно… – вздохнула Венди. Она целых пять лет жила от щедрот дяди Сэма и знала, как тот тяжело расстается с деньгами.

– Кстати, если завалим экзамен, то вообще ничего не получим, – мрачно заметила Пенни.

– Почему это?

– В Отстойнике деньги тебе не понадобятся.

– Вот черт, это точно…

Федеральный Департамент по Распределению Трудовых Ресурсов! Он же Отстойник. На радостях прощания с Приютом Венди как-то подзабыла об этом замечательном учреждении, которое брало под свою опеку всех неудачников.

Внезапно Венди вспомнила разговор с мамой пятилетней давности, произошедший в день, когда она получила свой Сертификат. Мамуля тогда очень сильно расстроилась, в том числе и из-за ее оценок, пригрозив Отстойником. Ну, и Сертификат, само собой… Чувство старой вины кольнула Венди. Какой же она была тогда дурой! Но кто в тот день мог знать, что так все обернется?..

– Слушай, Пенни, а вдруг мы не сдадим?

– Не бзди, милашка. Сдадим. Я смотрела статистику. Экзамен с первого раза успешно проходит 98 процентов всех выпускников. – Пенни фыркнула, – Господи, Венди, да ты же сама видела эти тесты! Я даже не знаю, каким нужно быть идиотом, чтобы не ответить на такие ерундовые вопросы.

– Ну да, видела. Но так то ведь не взаправдашние.

Венди вспомнила несколько пробных тестов, которые они выполнили незадолго перед выпуском. Там действительно все был проще простого… Но ведь то были пробные тесты, да и время не ограничивалось. А что случится, когда им зададут настоящие вопросы?..

– Венди, ну что ты все время ноешь? Справимся, как-нибудь.

– Да, но у нас нет денег для залога, если засыплемся!

– Ну и что? Значит, нужно будет хорошенько постараться, и все будет ОК. Слушай, Венди, хватит ныть. Я слышала от Квинси, что минимальный проходной балл – 10. Тебе всего-навсего требуется дать 10 правильных ответов. 10 из 100.

– Угу…

– Главное – не тупить. И все. Понятно?

– Понятно… – вздохнула Венди и снова повернулась к окну.

Ее подруга всегда была отчаянной оптимисткой. А Венди хорошо помнила, что и с теми, пробными тестами, у них обоих были бо-ольшие проблемы. Оставалось только надеяться, что удача хоть раз будет на их стороне.

Тем временем автобус съехал с магистрали и, немного покрутившись среди одинаково серых пакгаузов, нырнул в транспортный тоннель. Под потолком зажглось несколько тусклых ламп, смотреть в окно стало совсем неинтересно. Говорить тоже не хотелось. Остаток поездки прошел в полном молчании…

Скрипнув тормозами в последний раз, автобус остановился в огромном подземном гараже комплекса зданий Лос-Анджелеского отделения Министерства Внутренней Безопасности. Департамент Образования был где-то здесь. Отстойник, кстати, тоже…

В открывшуюся переднюю дверь заскочил офицер полиции и гаркнул в мегафон:

– Вытряхивайтесь, живо! Построиться у желтой линии!

Вместе со всеми остальными Венди и Пенни вскочили и ринулись в сторону выхода. У дверей сразу возникла толчея.

– Живей, живей! Шевелите своими жирными задницами! – коп энергично подгонял хлыстом пробегавших мимо девушек.

«Уй-й! » – получив удар, Венди сжала зубы и промолчала, скатываясь вниз по ступенькам. Тяжелый пластиковый хлыст копа чувствительно ожег ягодицы, тонкий эластик трусов был никудышней защитой против этого инструмента. Второй полицейский стоял внизу и тем же способом направлял девушек в сторону стенки, вдоль которой выстраивалась ровная шеренга. Венди повезло проскочить мимо, не заработав второго удара по попке.

Когда последняя из них заняла свое место в строю, коп вышел из автобуса, провел сканером по шеренге и, сверившись со списком в электронном планшете, скомандовал:

– Напра-а-во! К лифту бегом ма-арш!

Грузовой лифт принял всю группу сразу. Этажом выше девушки попали в руки следующего копа.

– Вдоль желтой линии – становись! Равня-яйсь! Смирно!

Коп не спеша прошелся вдоль замершей шеренги, постукивая хлыстом по начищенному до блеска сапогу.

– Слушайте меня внимательно! Сейчас по моей команде вы живо раздеваетесь. Догола. На вас не должно остаться абсолютно ничего, без исключений. Не забудьте про украшения и заколки для волос. Если у кого-то есть гигиенические тампоны – вытащить и выбросить вот в это ведро, – коп ткнул хлыстом в направлении пластикового ведра для мусора, стоящего прямо посередине комнаты. – Те из вас, у кого при выходе из помещения будут выявлены посторонние предметы, автоматически снимаются с экзамена. Без права пересдачи.

Венди была потрясена такими строгими порядками и мысленно возблагодарила судьбу, что у нее все дела закончились тремя днями ранее. А как быть тем, у кого не все в порядке? И еще Венди интересовало: здесь для всех выпускников такие правила или для них сделали исключение?

– Есть ли у кого-нибудь из вас импланты, вживленные в организм хирургическим путем? – замерший строй молчал. Ни у кого из девушек ничего такого не было, за это Венди могла поручиться головой. – Нет? Отлично. Вот здесь, – хлыст копа ткнул в сторону дверцы в стене, – получаете контейнер и складываете в него все свое барахло. Вот здесь, – хлыст переместился в сторону аппарата, похожего на кассовый, – получаете бирку с кодом и клеите ее на контейнер. Опускаете его сюда, – коп показал на начало небольшого транспортера, другой конец которого уходил в закрытое черными пластиковыми лентами отверстие в стене.

Головы девушек двигались вслед за хлыстом. Все было просто и понятно. Раздеться. Получить. Сложить. Наклеить. Опустить. И что же, шлепать в голом виде на экзамен? Вот это номер…

– Вот тут, – коп показал на торговый автомат в противоположном конце комнаты, – получаете одежду и строитесь вдоль стены. Делать все быстро и организованно. Все понятно?

– Да, сэр! – хором ответили девушки.

– ОК,– коп сунул хлыст под мышку и скомандовал. – Начали!

Наклонясь, чтобы снять кеды, Венди почувствовала, что краснеет. Это казалось невероятным, но несколько лет, проведенных в Приюте, совершенно не избавили ее от стеснительности. Казалось бы, после всего того, через что Венди пришлось пройти, это чувство должно было совершенно атрофироваться уже через месяц после начала сиротской жизни. За это время ей так часто приходилось раздеваться догола и расплачиваться своим телом за любую услугу, что Венди быстро потеряла счет тем, кому она дала.

Правила игры были предельно просты. Вся власть и все блага жизни в Приюте принадлежали исключительно мальчикам, и только им. Без исключений. Так сказать, модель современного общества в миниатюре. Если девчонка хотела выжить и не сгинуть в один прекрасный день в подвале, ей приходилось усиленно работать, добиваясь их благорасположения. Причем работать не только и не столько головой, сколько совершенно противоположной частью тела. Чего стоила, к примеру, ее первая уборка спальни мальчиков из старшей группы!

Расстегивая липучки на кедах, Венди невольно вздрогнула, вспоминая тот кошмар, через который ей пришлось пройти.

На пятый день жизни в Приюте она после развода на работы пришла к указанной в приказе спальне, держа в руках ведро и швабру. Переступив порог, Венди обнаружила, что за дверью ее с нетерпением поджидают два десятка прыщавых уродов со спущенными штанами. Затем последовало предложение. Оно было предельно простым, но таким, что отказ было равен самоубийству: или Венди будет умницей, или первый же дежурный отправит ее обратно в подвал за то, что она… («В общем, придумай сама, детка!.. ») Воспоминания о тюрьме в подвале Приюта были еще слишком свежи. Венди понимала, что если откажется, то во второй раз ей уже не повезет. Желание жить перевесило, и…

Стягивая с себя пропотевший топик, Венди живо вспомнила, как в тот раз долго не могла расстегнуть платье, как дрожали пальцы, как она запуталась в трусиках и чуть не упала… И все это под градом шуточек, от которых горели лицо и уши. А затем начался кошмар. Венди не отпускали, пока она не обслужила каждого, причем совершенно «добровольно». Эти несколько часов она запомнила на всю жизнь. Фантазия у парней была богатой, ей сразу показали, что такое «сучий коктейль», «мост любви» и «в три трубы»…

Если бы перед этим Венди не прошла испытание подвалом, то наверняка сошла бы с ума. Или умерла. По крайней мере, вначале ей очень этого хотелось. Но затем Венди, по стеночке приползшая к себе в 301 отсек, вспомнила, через что пришлось пройти, чтобы остаться в живых. Подвал оказался именно той нулевой точкой отсчета, рядом с которой даже групповое изнасилование было событием неприятным, но отнюдь не таким, от которого умирают. Все, что с ней проделали в спальне, она уже один раз пережила, и ничего нового Венди для себя не открыла. Как потом оказалось, это был обычный ритуал для новеньких, через который проходили практически все прибывшие в Приют. Традиция, мать ее!

Потом, когда она немного пообвыклась и приобрела необходимый опыт, стало чуть проще. Однако несмотря ни на что, всякий раз, когда Венди приходилось раздеваться в присутствии лиц противоположного пола, она продолжала краснеть и смущаться, как будто все происходило с ней впервые…

Прижав к груди спортивную форму с замотанными в нее кедами, Венди пристроилась в конец очереди. Проведя рукой над сканером, она дождалась, когда из щели вылезет кусочек белого пластика со штрих-кодом. Подхватив с пола картонный ящик, она запаковала в него вещи, прилепила к крышке полученную из «кассового аппарата» бирку, и бросила на ленту транспортера. Машинально проводив глазами исчезнувший за пластиковыми лентами маленький ящик, Венди прикрылась руками, засунув ладони под мышки. Она заметила, что так сделали все без исключения девчонки, даже те, кто заявляли, что им: «…давным-давно на все насрать, пусть смотрит, кто хочет, им…» И так далее. Так вот эти-то «оторвы» прикрывались руками едва ли не тщательнее, чем «скромняга» Венди.

Подойдя к автомату за одеждой, Венди получила на руки обычное одноразовое платье из бумажной ткани: прямоугольный кусок ядовито-красной ткани, что-то наподобие простыни, размерами приблизительно 2 на 3 с четвертью фута. Платье-простыня скреплялось одной-единственной лентой-липучкой.

Венди вспомнила, что точно такие платья выдавал автомат в вестибюле Центра Исполнения Наказаний. Как давно это было…

Девушки на ходу обматывали платья вокруг себя, и, помогая друг другу, прихватывали края липучкой. Кому-то полученного куска хватило с запасом, у кого-то края не сходились и тогда ткань жалобно трещала.

– Вот дерьмо! – вполголоса, но с чувством выругалась Пенни.

– В чем дело? – обернулась на ругань Венди.

– Не держится. Теперь придется держать руками.

– М-да… Но не переживай, в любом случае это ненадолго.

– Точно! – пробормотала Пенни и постаралась, как могла, запахнуть свою «простыню».

Закрепив липучку под левой подмышкой, Венди почувствовала себя более-менее комфортно. Ей стало даже теплее, хоть пол был просто ледяным, а по ногам откуда-то сильно тянуло холодным сквозняком.

– Так, соплячки, если кому-то требуется тампон – берите, – коп, до сих пор молча наблюдавший за порядком, вытащил из кармана и швырнул на пол упаковку. От удара она разорвалась и горсть маленьких белых цилиндриков рассыпалась рядом с мусорным ведром.

Одна за другой несколько девушек подошли к валявшейся на полу в самом центре комнате коробочке и, смущаясь, взяли по штучке. Стыдливо прячась за спинами подруг, девушки производили необходимые манипуляции, и снова становились в строй. Глядя, как кое-кто из них украдкой старается вытереть «простыней» испачканные кровью ноги, Венди еще раз порадовалась, что у нее сегодня с этими делами все ОК…

– Все готовы? Вперед!

Проходя под рубиновыми лучиками мультисканера, Венди сразу поняла, что коп предупреждал их не зря: пронести через эту преграду что-нибудь недозволенное было просто невозможно.

Идти в «простыне» было неудобно, но Венди считала, что все же лучше так, чем совсем голой. Благо, шлепать босиком по холодному полу пришлось недалеко. Изрядно озябших выпускниц Приюта привели в комнату, которая была обставлена как обычный школьный класс. Девушки едва успели занять свои места за партами, как коп скомандовал:

– Встать! Смирно!

Инспектором Департамента образования оказался бодренький сухой старичок с широкой орденской колодкой на груди. Он буквально влетел в открытые двери класса, показывая высокий класс управления инвалидным креслом. Скрипнув шинами, Инспектор совершил лихой вираж на своем экипаже, и остановился, оказавшись точно за кафедрой.

– Я Инспектор Департамента Образования Джекоб Боуэн. Садитесь.

Усаживаясь за парту, Венди почувствовала, как между лопаток пробежал холодок. Голос Инспектора Боуэна звучал механически, словно прошел обработку в компьютере. Дикция точная и жесткая, под стать резким чертам его лица. Образ дополнял пронзительный взгляд мертвенно-серых глаз.

Три дюжины девушек с почтением внимали, стараясь не пропустить ни единого слова. По Закону Инспектор мог, не объясняя причин, любую из них снять с экзамена, и тогда – здравствуй, Отстойник!

– Итак, леди, условия вам хорошо известны. На сто вопросов вам дается ровно сто минут. Понятно?

– Да, сэр, – хором ответили девушки.

– Во время экзамена запрещается разговаривать, пользоваться записями и любыми электронными приборами, за исключением находящихся перед вами компьютерных терминалов. Также запрещается…

Что там еще запрещалось, Венди слушала в пол голоса. Это было неинтересно, потому что не имело к ним ни малейшего отношения. Она встрепенулась, когда Инспектор сказал:

– Экзамен считается сданным при условии правильного ответа не менее чем на 25 вопросов.

«Твою мать! » – Венди поняла, что крепко влипла. В Приюте все были просто абсолютно уверены, что минимальный балл 10, ну, в худшем случае – 12. Или 15. Но целых 25! Об этом речи вообще не было! Венди невольно повернула голову влево и посмотрела в затылок Пенни. Менее часа назад она убеждала Венди, что экзамен – плевое дело!

– Соискатели, не набравшие минимального числа баллов, передаются под юрисдикцию Федерального Департамента по Распределению Трудовых Ресурсов.

Венди сжала кулаки. Такова была обычная практика. Несдавшие Экзамен считались умственно неполноценными и недееспособными. Как следствие – они лишались всех гражданских прав. Для пересдачи Экзамена требовался денежный залог, и немаленький. У кого не было денег или поручителя с толстым кошельком, тот оказывался прямиком в Отстойнике…

– Желаю удачи! – Инспектор Боуэн круто развернул свое кресло и выехал из зала.

Мониторы на столах пред девушками засветились одновременно с мелодичным ударом гонга.

«Раздел «Американская история». Дата сражения при Геттисберге» – прочла Венди свой первый вопрос. И пять вариантов дат. Стараясь не смотреть на окошко со временем, где начал идти обратный отсчет, девушка принялась судорожно вспоминать курс Американской истории. А рубиновые циферки в окошечке в правом верхнем размеренно мигали, гипнотизируя и притягивая к себе взгляд…

Венди в последний раз нажала на клавишу «Ввод» и устало откинулась на спинку стула. Она вспотела так, будто ее еще раз заставили пробежать три мили. Или даже все пять, причем с барьерами.

Для ответа на 100 вопросов давалось ровно 100 минут, и она уложилась тютелька в тютельку. Но какой ценой! Венди прекрасно понимала, что на абсолютное большинство вопросов она ответила просто наугад. Пробные тесты в Приюте и эти, настоящие, походили друг на друга, как питьевой фонтанчик на Ниагарский водопад. Если с разделом «Прикладная История» Венди справилась с блеском, а с «Географией» – кое-как, то с разделом «Прикладные науки» был полный завал. Венди даже приблизительно не представляла себе, что означают все эти фигуры, формулы, символы и графики. С «Арифметикой» было еще хуже. Хотя примеры на сложение и вычитание были несложными, но Венди совершенно не умела считать без калькулятора. А где его было взять? Да и элементарно не хватало времени подумать: при жестком сто минутном лимите ответы нужно было давать на уровне автоматизма. Слишком задумаешься над одним вопросом, и тебе уже не хватит времени на другой. Ну да ладно, все равно уже ничего не исправишь: в окошке со временем мигают жирные красные ноли. Теперь осталось только дождаться результатов экзамена и получить на руки долгожданный Аттестат зрелости, или… Венди поежилась, вспомнив о том, другом, варианте.

Снова прозвучал гонг. Дверь в экзаменационный зал распахнулась, пропуская кресло с Инспектором Боуэном. Девушки дружно встали.

– Экзамен окончен, – объявил Инспектор. – Всем пройти к комнате 78В. Это в конце коридора.

Зал заполнился шумом отодвигаемых кресел и сухим шелестом бумажных «платьев».

– Ну как, успела? – первым делом спросила Венди у Пенни, едва они вышли в коридор.

– А-а! – безнадежно отмахнулась Пенни, – последние вопросов двадцать или тридцать я просто наугад щелкала на первые попавшиеся ответы. А ты?

– Точно так же, – вздохнула Венди. Она подобным образом ответила на 70 или 80 вопросов, но не стала уточнять. – И что теперь будет?

– Черт его знает. Но на призовой грант, думаю, мы можем не рассчитывать.

– Хм, это уж точно, – усмехнулась Венди. Премиальный грант на продолжение учебы был любимой шуткой среди выпускниц. Все прекрасно понимали, что правильно ответить на 100 вопросов, и получить в качестве приза деньги на дальнейшую учебу было чем-то из области фантастики.

Ничем не примечательная дверь с номером 78В располагалась в самом конце коридора, в тупике. Венди и Пенни подошли к ней, когда обе короткие скамейки были уже заняты. Они немного постояли, но поскольку время шло, а ничего не происходило, подруги, по примеру других девчонок, пристроились на корточках у стены.

Разговор как-то не клеился, Венди еще потряхивало после пережитого напряжения, да и Пенни была вся какая-то непривычно подавленная. Венди обхватила руками ноги, положила подбородок на колени и попыталась расслабиться. Две лампы под потолком были излишне яркими и неприятно слепили усталые глаза. Венди зажмурилась, но спокойно посидеть ей не дали.

– Ладно, думаю, свои двадцать пять мы отбили, – неуверенно произнесла Пенни, трогая ее за плечо. – Как ты думаешь?

– Угу, точно… – пробормотала Венди, не открывая глаз.

Расслабиться не получалось. Более того, Венди чувствовала, что с каждой секундой страх, глубоко сидящий внутри нее, все больше и больше закручивает и без того туго натянутую пружину нервов. Может быть, Пенни и ответила правильно на 25 вопросов, но она-то точно знала, что из 100 вопросов она наугад ответила почти на все…

– Там одной Прикладной Истории было пять вопросов. Уж что-что, а на них, думаю, ответили все.

– Это точно, – усмехнулась Венди. Это было единственное, что воспитанницы Приюта учили регулярно. – А как насчет всего остального? – Венди открыла глаза и посмотрела на Пенни.

– Ну, еще восемнадцать так или иначе наскребется. История там, география…

– Ты в этом уверена? – Венди с сомнением посмотрела на подругу.

Пенни тяжело вздохнула и покачала головой:

– Чаще всего я даже не понимала, чего от меня хотят.

– Понятно. Я тоже, – Венди снова положила подбородок на колени и прикрыла веки.

– Интересно, как там остальные?

Венди невольно стала прислушиваться к разговорам. Девушки вполголоса обсуждали сданный экзамен, и выходило, что никто не был уверен в своем результате. Все сетовали на сложность тестов и недостаток времени. Венди вспомнила вопросы и усмехнулась. Она была абсолютно уверена в том, что если бы ей дали даже тысячу минут на сто вопросов, она бы все равно не справилась. По большей части она даже понятия не имела, о чем идет речь.

– Элизабет Бэнтон, номер …

– Ой, девочки, это же меня! – раскрасневшаяся Лиззи вскочила со скамейки и скрылась за дверью.

После ее ухода прошло немало времени, но вскоре динамик над дверью ожил и снова стал вызывать девушек. На этот раз очередь пошла быстрее. Одна за другой бывшие воспитанницы Приюта уходили в комнату 78В, но назад ни одна из них не вернулась. Очередь забеспокоилась, но затем коллективное мнение решило, что их, должно быть, выпускают через другие двери.

Очередь тянулась медленно, но верно. Коридор перед дверью 78В постепенно опустел, теперь всем хватало места на скамьях. По какому-то странному стечению обстоятельств последними в коридоре остались Венди и Пенни. Подруги сидели молча, думая каждая о своем, лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Вдруг Пенни тронула Венди за руку:

– Мы ведь будем вместе, правда?

– Ну да, мы же давно обо всем договорились. Снимем комнату на двоих, а там видно будет. Это ведь ты предложила? – Венди удивленно посмотрела на подругу, – разве не так?

– Ну да, договаривались… – без особой уверенности протянула Пенни. – Только мало ли что…

Венди не успела ответить, динамик произнес имя и персональный код Пенни. Подруга рывком поднялась на ноги.

– Удачи! – шепнула Венди и ободряюще шлепнула Пенни по ягодицам, показавшихся в разошедшемся «платье».

– Спасибо. И тебе.

Венди осталась одна. В коридоре не было ни души, но девушку ни на секунду не покидало ощущение того, что за ней следят. Под потолком вилась вездесущая сенсорная лента…

– Венди Кинг. Номер…

Венди толкнула дверь 78В и оказалась в маленьком, ярко освещенном тамбуре. Как только закрылась внешняя дверь, внутренняя дверь сама отъехала в сторону. Девушка вздохнула и сделала шаг вперед.

– Проходите, мисс Кинг. Присаживайтесь.

Если бы Венди попросили описать внешность чиновника, сидевшего за столом, то она бы только пожала плечами. Лицо этого человека было совершенно не запоминающимся: без каких-либо особых примет, не молодое, но и не старое, не злое, но и отнюдь не доброе. И голос у него был под стать внешности: такой же безликий и равнодушный.

Кто-то притронулся к ее плечу, подталкивая вперед. Венди была так напряжена, что чуть не подпрыгнула от этого мягкого прикосновения. Она резко обернулась, и увидела, что за ее спиной стоит полицейский. Еще двое развалились в креслах у стены, а третий только что вошел в комнату через внутреннюю дверь. «Ого! Четверо на одного! – изумилась Венди. – И, кстати, теперь понятно, куда делись все остальные…» Такое солидное силовое обеспечение свидетельствовало о том, что Департамент Образования очень серьезно относилось к процедуре оглашения результатов экзамена на Аттестат зрелости.

Тем временем коп, прикосновения которого так испугалась Венди, никак не отреагировал на ее резкое движение. В отличие от перепуганной девчонки, у служителя закона нервы были крепкие. Не говоря ни слова, он показал на единственный табурет, все четыре ножки которого были прикручены к полу. Венди сделала несколько шагов и несмело присела на самый краешек. Полицейский встал за ее спиной, и это соседство очень нервировало и без того перепуганную девушку.

– Итак, мисс Кинг, вы набрали всего 11 баллов. Мне очень жаль, но экзамен вами не сдан, – слова, сухо произнесенные чиновником, звучали как приговор.

«Черт!!! Я так и знала! » – пронеслось в голове у Венди. Пружина, до этого момента туго свернутая внутри нее, развернулась, и дикая усталость буквально обрушилась на девушку. Мир слегка поплыл перед глазами, в глазах защипало от слез. Венди только что подтвердили то, в чем она до сих пор боялась себе признаться. И это означало крах всех ее надежд на лучшее будущее…

– Тем не менее, я обязан вам напомнить, что в случае внесения полной суммы залога вы имеете право на пересдачу экзамена, – чиновник сделал паузу. – Имеете ли вы денежные сбережения, либо какие-нибудь иные материальные ценности, которые могли быть приняты в качестве залога?

Судя по равнодушному тону чиновника, он прекрасно понимал всю бессмысленность своего вопроса. Как и все прочие воспитанницы Приюта, Венди не имела за душой ничего: ни денег, ни материальных ценностей. Переступив порог Приюта, они автоматически лишились всего. Государство гасило долги их родителей и присваивало оставшиеся деньги в качестве оплаты за содержание. Этот факт воспитанницам доходчиво объяснили еще в самом начале.

Короче говоря, вносить залог за пересдачу экзамена было нечем.

– Нет, сэр. У меня нет денег. У меня вообще ничего нет, – тихо сказала Венди.

– Ну что ж, очень жаль, – чиновник нажал на кнопку.

На телеэкране за его спиной появилось изображение пожилого мужчины, одетого в судейскую мантию. Табличка на его столе извещала, что это судья Генри. М. Харриман.

– Встать! – зычным голосом скомандовал полицейский, по совместительству выполнявший функции бейлифа.

Венди слезла с табурета, чувствуя, что у нее дрожат коленки. Его честь мистер Харриман, насупив брови, сурово смотрел на девушку, глядя поверх головы даже не подумавшего приподняться чиновника. Его горящие праведным гневом глаза прожигали насквозь, а выражение лица не сулило ничего хорошего для подсудимой. Девушка вздрогнула от стука судейского молотка:

– Рассматривается дело номер … народ Калифорнии против Венди Кинг, – хорошо поставленным голосом начал судья. – Подсудимая обвиняется в преступной растрате денежных средств 3 степени и бродяжничестве.

Мистер Харриман сделал паузу. Пораженная выдвинутым обвинением Венди почувствовала: еще секунда – и она описается от страха. О какой растрате могла идти речь? Самая большая сумма, с которой Венди имела дело, были 10 бонов, на которые она покупала себе какие-то мелочи в Приютском ларьке. Так это, строго говоря, вообще не деньги! А обвинение в бродяжничестве вообще ни в какие ворота не лезло…

– Мисс Кинг, я внимательно изучил ваше дело, – «Интересно, когда это он успел?.. » – удивилась Венди, – и не нашел никаких оправданий вашей вины.

Сердце Венди бешено заколотилось.

– Правительство Штата выделило на ваше содержание в Приюте большие средства, взятые у добропорядочных налогоплательщиков, и в течение 5 лет полностью удовлетворяло все ваши потребности, рассчитывая получить взамен ваши знания и умения…

Жгучая обида кольнула Венди: хлорелловая размазня с соей, две пары трусов и одно платье на год – это, оказывается, полное удовлетворение всех ее потребностей…

– …вы должны были прилежно учиться, чтобы, в конце концов, стать полноправным членом общества и вернуть вложенные в вас деньги в виде налогов. Но вы, мисс Кинг, – палец судьи ткнул в сторону подсудимой, – преступно растратили деньги честных налогоплательщиков, о чем свидетельствует тот факт, что вы не смогли доказать свое право на получение гражданства. Несмотря на то, что вам были предоставлены все условия для учебы, вы не смогли ответить даже на самые элементарные вопросы, и не сдали экзамен на Аттестат зрелости. Вы слишком тупы и ленивы и, следовательно, у вас нет ни малейших шансов получить работу, чтобы честным трудом зарабатывать деньги. У вас также нет средств для того, чтобы оплатить жилье и купить себе пищу. Следовательно, вы бродяга.

– Я признаю вас виновной по всем пунктам обвинения, – судья ударил молотком, как будто вбивая гвоздь в судьбу Венди.

– Тупоголовым бездельникам нет места в нашем обществе! С этого момента вы лишаетесь всех гражданских прав и признаетесь полностью недееспособной, – судья снова ударил молотком, как будто вбивая последний гвоздь в судьбу Венди. – С большим сожалением я должен констатировать, что в вашем случае Государство только зря потратило деньги, которые могли быть вложены лучшим способом. В возмещение причиненного ущерба вы будете переданы в распоряжение Федерального Департамента по Распределению Трудовых Ресурсов для последующего принудительного трудоустройства. Полученные деньги после продажи вашего контракта на открытом аукционе будут переданы в доход Государства, – судья еще раз стукнул молотком. – Дело закрыто.

Экран моргнул и погас. Венди не успела поразиться краткости судебного разбирательства, как на ее плечо опустилась тяжелая рука полицейского:

– Мисс Венди Джоанна Кинг! Согласно параграфа 345 Закона об Общественной Безопасности, вы арестованы. Снимите с себя всю одежду!

Все это было сказано скороговоркой, по всему было видно, что полицейскому до смерти надоело произносить одну и туже фразу, но он строго следовал инструкции. Венди понимала, что протестовать и спорить совершенно бесполезно. Она молча дернула за липучку и опустила руки, давая платью упасть на пол.

– На колени!

Венди вздрогнула и торопливо опустилась на колени.

– Наклониться! Руки за спину!

Девушка торопливо наклонилась вперед, почти достав носом пол, и скрестила руки за спиной. Уж в чем – в чем, а в выполнении именно этой команды у нее была большая практика. Над Венди звякнул металл и через секунду на шее у девушки защелкнулся тугой ошейник. Она вздрогнула, когда холодная тяжелая цепь скользнула по спине, по рукам, по выставленным ягодицам… Коп быстро сковал ее по рукам и ногам, а затем звонко шлепнул по выставленному заду:

– Встать!

Затравленно поглядывая на полицейских, Венди осторожно поднялась на ноги. Скованные за спиной руки оттягивали и без того тугой ошейник. Коп взял девушку за локоть, и повел в сторону внутренней двери.

За дверью оказался самый обычный лифт, быстро и без остановок спустивший Венди и сопровождавшего ее копа до самого низа. Всего через несколько минут она оказалась стоящей на коленях в подвальном помещении с низкими сводчатыми потолками. В комнате было довольно холодно и очень сыро, на стенах виднелись влажные потеки, черными пятнами выделявшиеся на голом сером бетоне. В кресле за низким длинным столом, сидел какой-то похожий на гнома тип со сладенькой ухмылкой, жесткими глазами и ободком растрепанных седых волос вокруг розовой лысины, поблескивавшей под лучами яркой лампы, висевшей прямо над его головой. А еще…

А еще в этой комнате находились все, абсолютно все девушки из класса Венди, которых вызвали в кабинет 78В раньше нее. Они стояли бок о бок на коленях, выстроившись в ряд вдоль длинной стены. Как и Венди, все были совершенно нагими и закованы в кандалы. Между собой бывшие выпускницы были сцеплены «паровозиком» короткими двухфутовыми цепочками, тянувшимися от ошейника к ошейнику. Насупившаяся Пенни стояла крайней справа…

Как бы Венди не была поражена этой картиной всеобщей капитуляции, все ее внимание было приковано к девушке, подвешенной на цепях возле дальней стены. Она была ошеломлена, узнав в наказанной Лизу Бэнтон. Тело девушки чуть покачивалась вперед и назад, ее живот и бедра были густо покрыты свежими рубцами. Венди была уверена, что их оставил тот длинный черный хлыст, что лежал на столе перед гномом. «Ну ни хрена себе! Если даже Лиззи здесь, то кто же тогда из наших сдал этот долбанный экзамен?.. » – изумилась Венди. Ну ладно она…

В конце концов, положа руку на сердце, Венди понимала, что, в общем, сама виновата в случившемся, поскольку никогда серьезно не относилась к учебе, больше надеясь на свои спортивные достижения. Но Лиза была последним человеком, которого она ожидала увидеть в этом подвале.

Хоть Венди и завалила экзамен, но у нее хватило мозгов догадаться, что здесь что-то нечисто. Ну не могли же, в самом деле, все как один провалить этот злосчастный экзамен? А уж Лиззи Бэнтон… Лиззи-«Компьютер» была самой головастой в их выпуске. Эта хрупкая девочка с добрыми серыми глазами всегда знала ответы на все вопросы и неизменно получала самые высокие баллы на контрольных. Девчонки в их классе даже спорили на то, получит ли мисс Гениальность грант на дальнейшую учебу, или нет…

Гном посмотрел на Венди и улыбнулся:

– Добро пожаловать, мисс… э…

– Венди Кинг, – подсказал коп, бросая на стол перед гномом пластиковый файл с бумагами, – вот ее документы.

– Угу… Венди… Да еще, к тому же – Кинг. Гм, забавно, забавно… – забормотал гном, листая и быстро подписывая документы.

В подвале было очень тихо. Чуть поскрипывало золотое перо дорогой авторучки в руках гнома, шуршали бумаги, откуда-то слабо доносилось капание воды… Казалось, даже время остановилось в ожидании чего-то очень важного. Наконец все бумаги были подписаны. Отложив документы в сторону, лысый гном почти ласково улыбнулся Венди и всем остальным:

– Так, детки, раз вы уже все в сборе, давайте знакомиться. Меня зовут Джек Майлз. – вежливо представившись, гном сделал паузу. – Теперь запомните самое главное. Вот это, – мистер Майлз похлопал по стопке бумаг, – ваши купчие. Поэтому…

Мистер Майлз взял со стола хлыст и чуть согнул в руках, блеснув перстнем с большим темно-синим камнем на правом безымянном пальце.

– Поэтому слушайте меня предельно внимательно, и запоминайте. Что бы там, наверху, – хлыст мистера Майлза небрежно ткнул в потолок, – не болтали по «ящику» разные клоуны, отныне вы все – мои рабыни.

Венди буквально кожей почувствовала повисшее в воздухе напряжение. Слово, произнесенное мистером Майлзом, казалось пришедшим из другого мира. Того, в котором строили пирамиды и… что-то еще, Венди не помнила. Это слово звучало ужасно. Однако гном, видимо почувствовав невысказанный протест, лишь пожал плечами:

– Да, именно рабыни. Что, у вас возникли какие-то проблемы с семантикой? Пусть вас не смущает это слово. Это всего-навсего наиболее точное определение вашего нынешнего социального статуса.

Венди понятия не имела, что такое семантика, но хоть бы как низко не упал ее социальный статус, ей до смерти не нравилось само слово «рабыня». Оно было таким неправильным…

Вдруг вежливая улыбка исчезла с лица мистера Майлза. Он встал и чуть наклонился вперед, упираясь хлыстом о стол. Его голос стал жестким и повелевающим:

– Итак, вы все до единой – мои рабыни, – Майлз еще раз с нажимом повторил это слово, как бы вбивая его в сознание девушек. – Точка! С этого момента каждая из вас – моя частная собственность. Одушевленный предмет. И не более того. Говорящее движимое имущество, которое можно продать, подарить и завещать, – черный хлыст резко хлопнул по столу, привлекая внимание. – Чтобы у вас больше не возникало разных дурацких вопросов, запомните, вы – никакие не «принудительно трудоустроенные», это все дерьмо собачье и душещипательная чушь для дураков. А «пожизненный контракт» означает, что я купил вас со всеми потрохами и могу теперь делать, что захочу. Чем скорее вы это примете и смиритесь, тем лучше для вас.

Мистер Майлз неторопливо обошел стоящую на коленях Венди, остановился, и провел хлыстом по ее спине. Венди вздрогнула от прикосновения холодного пластика к коже, но не посмела поднять головы и лишь молча таращилась в пол под собой. Происходящее казалось ей чем-то нереальным, каким-то полным бредом. Ведь сейчас не какие-нибудь там, гм, средние века, она просто не может быть ничьей рабыней. Не может! Или… или все-таки может? Этот Майлз говорил о купчих. Значит, всех их уже продали? Обошлись без всякого аукциона?

Будто проводя обряд посвящения, мистер Майлз положил на плече Венди хлыст и торжественно произнес, обращаясь ко всем девушкам:

– С этого момента я ваш хозяин, отец родной и Господь Бог в одном лице. Вы – никто и ничто. Мои желания для вас закон. Я сам определяю все ваши потребности, а также решаю, есть ли они вообще, эти самые потребности. Я решаю, когда вы будете есть, что вы будешь есть и вообще, будет ли у вас пища, или нет. Я решаю, когда и сколько вы будете спать, и будете ли вы спать вообще.

Мистер Майлз надавил хлыстом на затылок девушки и заставил Венди достать носом пол:

– И запомните. Вы обязаны делать то, что я велю и беспрекословно подчиняться всем моим приказам, а также тем людям, которых я вам укажу. За малейшую провинность вас будут строго наказывать. Беспощадно. Вплоть до смерти, если я сочту это необходимым. С этого момента вы даже говорить можете только с моего разрешения. Ко мне обращаться только со словами «Хозяин» или «Господин», и только тогда, когда я разрешу. Вам запрещено называть меня по имени. Понятно?

Вопрос был задан всем, но отвечать на него пришлось Венди, потому что хлыст поддел и чуть приподнял ее подбородок. Она посмотрела на замерший перед носом хлыст, на начищенные до блеска туфли мистера Майлза, сглотнула скопившуюся во рту горькую слюну, и выдавила из себя:

– Да. Господин.

– И так, кто ты?

– Я ваша… Рабыня, – выдохнула Венди. Последнее слово далось ей с трудом. Она подняла голову и посмотрела в глаза мистера Майлза.

– А кто я?

– Вы мой… хозяин, – произнести слово «хозяин» ей далось не легче. Сказав самое главное, она снова опустила взгляд.

Мистер Майлз довольно рассмеялся, чуть нагнулся и потрепал Венди по щеке:

– Ну, вот и прекрасно. Видишь, как все оказывается, просто! Только на будущее запомни, – Майлз выпрямился и обратился ко всем, – кстати, это касается вас всех. С этого момента вы не имеете права смотреть в лицо свободным гражданам. Никому и никогда. Во время разговора со свободным гражданином вы должны будете опуститься на колени и опустить голову. Нарушите это правило – пеняйте на себя.

Джек Майлз хихикнул:

– Вообще-то, лучше всего, если во время беседы я буду видеть только ваш затылок. Ну да ладно, научитесь, хе-хе-хе, уж я за этим прослежу.

Майлз прошелся вдоль строя. К своему видимому удовольствию он видел только плечи и затылки склонившихся перед ним девушек.

– Хе-хе-хе, приятно иметь дело с воспитанницами такого замечательного учреждения, как Приют Маккартура. Большинство из вас вполне разумные и послушные девушки. Ну, а с теми, кто начинает умничать и выкобениваться, у меня разговор особый.

Хозяин Венди кивнул в сторону обвисшей на цепях Лиззи.

– Вот, к примеру эта девчонка оказалось настолько глупой, что потребовала… Эй, чего ты там потребовала, а?

– Я попросила дать мне посмотреть свою экзаменационную работу, – тихо ответила Лиззи. Потом, явно сделав над собой усилие, добавила, – мой господин.

– Хе-хе-хе. Да, попросила. Я давно так не смеялся. А сейчас как? Все еще хочешь?

– Нет, господин.

– То-то. Сразу бы так, хе-хе-хе, – рассмеялся мистер Майлз.

Он вернулся за стол, развалился в кресле, и потянулся:

– Ну что, все поняли, кто я такой?

– Вы мой… наш… господин, – в разнобой ответили девушки.

– Ладно, на первый раз сойдет и так. Потренируетесь еще, – поморщился Майлз.

Хозяин Венди и всех девушек положил ноги на стол, покрутил головой и обратился к безмолвно наблюдавшему за этой сценой копу:

– Ну, что, Гас, будем закругляться? А то у меня от этих сырых подвалов спину ломит.

– Не скули, Джеки. Пусть твои цыпочки тебе массаж сделают, – небрежно бросил сержант, проверяя бумаги. – За такие деньги, что тебе сегодня отломились, ты должен еще полгода как минимум на карачках по подвалам ползать.

– Ну-ну, Гас, дружище, хе-хе-хе, не преувеличивай мои заработки. Я всего лишь бедный оптовик. Если посчитать, сколько мне пришлось выложить за всю партию, то в сухом остатке останется не так уж и много.

– Ага. Так я тебе и поверил. Жаловалась акула на кривые зубы, – хмыкнул сержант.

Мистер Майлз рассмеялся и чуть повернулся вместе с креслом, окинув оценивающим взглядом Венди, все еще стоящую на коленях посередине комнаты. Заметив, что девушка смущенно опустила голову, он осклабился еще шире, и медовым тоненьким голосом произнес:

– Иди сюда, детка. Я должен пощупать каждую свою курочку перед тем, как решить, что с ней делать дальше. Или во двор выпустить, жирку набрать, или под нож и в суп, хе-хе.

Венди поднялась с колен и, семеня скованными ногами, подошла к мистеру Майлзу. Тот, не вставая с кресла, быстро ощупал ее мускулы на руках и ногах, потрогал груди, развернул к себе спиной и помял ягодицы. Затем сунул ей руку между ног и, пощупав, с сожалением пробормотал:

– Ну, ничего другого я и не ожидал…

Ничего приятного в прикосновении пальцев мистера Майлза, не было. Правда, не было и больно. Венди, спокойно перенесшая эту унизительную процедуру, прекрасно понимала, о чем с таким сожалением отозвался лысый гном, но ничем не могла ему помочь. Ее девственность, как физическая, так и моральная, осталась в далеком прошлом. Напоследок мистер Майлз заставил Венди несколько раз присесть и встать. Девушка послушно выполняла все, чего от нее хотели: в нескольких шагах от нее Лиззи все еще болталась под потолком, и это зрелище весьма способствовало правильному пониманию ситуации.

Полицейский тем временем стоял и не думал никуда уходить. Работорговец заметил его интерес и хихикнул:

– Гас, чего ты мнешься? Я ведь не жадный. Если хочешь, можешь немного позабавиться с кем-нибудь из моих цыпочек. Они не возражают, хе-хе-хе. А я все равно ничего не теряю, один черт, среди этих приютских нет ни одной девственницы, – вздохнул гном.

– Я не против. А с кем?

– С кем? – удивленно переспросил Майлз, – да с кем угодно! – хозяин небрежно махнул хлыстом в сторону девушек. – Здесь три дюжины, выбирай любую. Кстати, как тебе эта? – палец Майлза ткнул в Венди, – нравится?

– Сойдет.

Венди вздрогнула. Мистер Майлз поманил ее пальцем:

– ОК, цыпленок, залазь на стол и обслужи-ка вот этого господина!

Венди молча встала и повернулась к столу, но была неожиданно остановлена хлыстом.

– Детка, запомни, когда ты получаешь прямой приказ от своего хозяина, то должна сказать: «Да, господин! » Ясно? – В обманчиво медовом голосе мистера Майлза послышалось рычание безжалостного хищника.

– Да, – тихим голосом сказала Венди. И тут же добавила, – господин!

– И не забывай. На первый раз прощаю. На второй – шкуру спущу. Потом посолю и заново на мясо натяну. Понятно, крошка? – тон мистера Майлза снова стал мягким и немного игривым.

– Да, господин!

– Залазь на стол! – приказал мистер Майлз, отодвигая бумаги подальше.

– Да, господин!

С каждым новым разом произносить слово «господин» Венди было намного легче. Гм, это входило в привычку. Что ж если разобраться, то по всему выходило, что теперь у нее действительно был господин. А она, таким образом, стала его… Ну, в общем, собственностью. Говорящей вещью. Рабыней. Венди не обманывалась относительно своего нынешнего статуса, но все же еще никак не могла сопоставить с собой понятие «рабыня». Все произошло слишком быстро и пока воспринималось, как какая-то затянувшаяся игра в «подчинялки», столь популярная среди девочек в Приюте. Но вот ее господин отдал свой первый, по настоящему серьезный, приказ. Причем крайне неприятный для Венди. Меньше всего ей хотелось заниматься любовью с этим отвратительным копом. Да еще и по приказу. Не подчиниться? В Приюте, когда играли в «подчинялки», это было возможно. Но сейчас… Венди видела, что Майлз сделал с Лиззи, и не хотела оказаться на ее месте. Что она теряет, если подчинится и в точности исполнит приказ своего, гм, хозяина? По большому счету – ничего. Просто это будет еще один мужик, которому она дала. В конце концов, ей и в Приюте много раз приходилось делать то же самое, в том числе и по принуждению, и практически всегда на глазах у кого-то третьего. Или нескольких сразу. Теперь, правда, свидетелей многовато, целых три дюжины плюс мистер Майлз. Ну что ж, девчонки все свои, чего их стесняться? А выбора у нее все равно нет. Значит, как-нибудь переживет. Лучше уж дать сразу, чем быть выпоротой, и все равно дать.

Звеня кандалами, Венди вскарабкалась на стол со стороны торца и пошире расставила колени. Она невольно вздрогнула, когда опустилась грудью на ледяной стальной лист, из которого была сделана столешница этого странного, как будто принесенного из морга, стола. Дальше все пошло так, как обычно. Коп максимально, на всю ширину цепи, раздвинул ей ноги, и чуть придвинул к себе поближе, на самый край стола, так, что ступни Венди повисли в воздухе. Затем напрягшаяся девушка почувствовала, как полицейский отодвинул в сторону цепь, его руки сжали ее бедра, и… «Ай-й! Да что у него там, лошадиный, что ли?.. » Судя по ощущениям, размер члена у полицейского был немаленький, а по тому, с какой скоростью коп приступил к делу, ему уже давно не терпелось. Венди только чуть постанывала и болезненно морщилась, когда мужской член тер по совершенно неготовым стенкам влагалища. Девушка терпела, зная, что сейчас от нее требуется только одно: покорность. С этим как раз не было никаких проблем, Приют оказался действительно хорошей школой послушания: «Все можно перетерпеть, тер-петь. Тер-петь. Уй!.. »

К несказанному облегчению девушки стенки влагалища наконец-то немного увлажнились. И почти в тот же момент коп кончил. Венди сразу почувствовала, как внутрь нее выплеснулось горячее семя. И сразу же запекли натертые стенки влагалища.

Ну что ж, забираясь на стол, девушка прекрасно знала, что все будет именно так: быстро, унизительно и довольно болезненно. На получение, гм, удовольствия она и не рассчитывала.

Довольно отдуваясь, коп вышел из нее и слегка похлопал по заду:

– Повернись!

«Угу, сейчас…» – чуть не сорвалось с языка Венди, когда она, гремя ножными кандалами по стальному столу, разворачивалась лицом к полицейскому. Неподалеку от нее лежал длинный хлыст мистера Майлза, и девушка быстренько прикусила язык, что бы ляпнуть лишнего.

Размер этой штуки у копа действительно впечатлял. Здоровенный член и не думал опадать, его фиолетовая головка смотрела точно в лицо Венди. «Ну и жеребец! » – подумала девушка, наклонясь вперед и приступая к своим обязанностям. В нос ударил знакомый запах мужского семени…

Она хорошо знала, что надо делать, и старалась изо всех сил, зная, как мужики болезненно относятся именно к этому делу. Венди не сомневалась в одном: если копу что-то не понравится – Майлз ее выпорет: «Умм… Хлыстом… Умм… И будет очень больно. Чмок… И будет намного неприятней, чем сейчас… А-аммм… Но мы проведем язычком вот тут… Как там его зовут, Гас, что ли?.. Черт, мягковат еще… Гас хренов… И еще вот тут… А теперь губками сделаем этому говнюку вот так…а– амм…и так…и снова пощекочем язычком… И все будет ОК… Хотя какой там ОК… Черт, это же надо так влипнуть… На всю жизнь! Ик…Да когда же ты кончишь, волосатая сволочь?! » Пока все шло вроде нормально, член под ее ласками снова затвердел, и стал все глубже проникать в глотку. Это было достаточно… неприятно, но в то же время это был далеко не первый минет в жизни Венди, и она знала, как справится с тошнотой и временными трудностями с дыханием. Ее язык и губы делали все, как надо, и вскоре девушка почувствовала, что приближается долгожданный финал: коп придавил ее затылок и стал до упора запихивать член в глотку. Нос Венди зарылся в густые заросли курчавых лобковых волос. Она машинально отметила, что этот коп, Гас, чистюля, что само по себе приятно, и вдобавок пользуется «Старой гвардией»… Справившись с приступом тошноты, Венди успела набрать воздух в легкие перед тем, как мужик кончил. Благодаря большому опыту ей удалось чуть отодвинуться и заглотнуть все, что излилось в рот, прекрасно понимая, что все, что она выплюнет на стол ей же придется и вылизывать. А так… «Уффф! Ну, наконец-то! Дьявол, как по ногам течет! Вот невезуха, хоть бы на стол не набежало…» – мелькнуло в голове у девушки. Не выпуская член изо рта, она принялась энергично отсасывать остатки, не желая, чтобы липкая жидкость заляпала лицо и грудь.

– У-уф! Класс! – счастливо выдохнул Гас, отпуская Венди.

Девушка откинулась назад, чувствуя легкую дурноту. А так же то, как по ногам медленно скатываются теплые струйки семени, вытекавшие из влагалища. Венди торопливо сжала ноги, чтобы не испачкать стол.

– Что, понравилось, хе-хе-хе?

– Ага, телка просто супер!

– Так покупай! Недорого возьму! – щедро предложил мистер Майлз. Венди насторожилась. Майлз что, действительно решил ее… продать?

– Знаю я твое «недорого»… – пробурчал коп, заправляя свое хозяйство в штаны. – Да и на кой черт она мне сдалась?

– Ну, нет – так нет. Еще кого-нибудь хочешь? Во, глянь, какие телки, – Майлз явно подтрунивал над взопревшим полицейским.

– Не-ет… – Гас покачал головой, – эта крошка меня высосала досуха. Профи!

– А ты думал, чего это я не поленился поднять задницу и залезть к вам в подвал? То-то! Товар – высший класс, – рассмеялся мстер Майлз. – Мартышки отлично выдрессированы, хоть в поле, хоть в постель, хе-хе-хе. После Приюта они все профи. Ну, и потом, с ними никогда не бывает и сотой доли проблем, которые мне обычно доставляют «вольняшки».

– Это точно. Ладно, «Джон Кроу», все было ОК. Спасибо.

– Хм, и тебе спасибо, «Грязный Гарри», хе-хе-хе! Служить и защищать, хе-хе-хе…

– Да иди ты…

Когда за копом лязгнула дверь лифта, хлыст мистера Майлза слегка толкнул в грудь Венди:

– Все. Концерт окончен. Слазь со стола и становись в строй.

– Да, господин, – скромно ответила девушка.

Венди опустилась на колени слева от Пенни, которая едва заметно ей кивнула. То ли осуждающе, то ли ободряюще… А впрочем, Венди было абсолютно плевать на то, что о ней думают остальные, гм, рабыни. И Пенни в том числе. Венди просто сделала то, что должна была сделать. И была уверена, что точно так же на ее месте поступила любая из них.

Венди поморщилась, ее слегка мутило от проглоченной спермы. Помимо этого она испытывала острое желания прополоскать рот, подмыться и умыться. А больше девушка не чувствовала ничего, кроме чувства гадливости и жгучей обиды на все и всех. Впрочем, инстинкт самосохранения у Венди был развит хорошо, что не раз выручало ее в Приюте. Она прекрасно владела лицом, и ни одна эмоция не прорвалась сквозь маску покорности и безразличия.

– Эй, Полли!

– Да, господин!

– Ко мне!

– Иду, господин!

Венди чуть повернула голову и замерла, не в силах отвести взгляд от вошедшей в комнату молодой женщины. Она была поражена до глубины души. Венди впервые в жизни увидела настоящую рабыню. Настоящую – потому что пока ни себя, ни своих подруг по несчастью она таковой еще не считала.

В том, что это именно рабыня, можно было не сомневаться: ни одна свободная женщина не позволила бы себе выглядеть подобным образом. Полли была босой и совершенно голой, если не считать блестящего никелированного ошейника и пары стальных колец, проведенных прямо через соски. На кольце, проведенном через левую большую половую губу, болталась короткая цепочка из нескольких звеньев, заканчивающаяся прямоугольным жетоном из блестящего металла. Жетон и цепочка тихонько позвякивали при каждом шаге женщины.

Красавицей Полли не была, однако правильные, можно даже сказать – утонченные, черты лица делали ее весьма привлекательной. Росту в ней было не меньше шести футов. Крепкого телосложения, длинноногая, без грамма лишнего жира сверх того, что было положено женской фигуре. Искусственно осветленные до соломенного цвета волосы были коротко обрезаны. Даже более коротко, чем у Венди, остриженной в Приюте «под мальчика». В идущей женщине чувствовалась большая физическая сила: Венди заметила, как под гладкой кожей, загорелой до черноты, безо всяких следов от купальника, перекатывались крепкие мышцы. Плечи у Полли были, пожалуй, слишком широки для женщины, но на общем фоне ее крупной фигуры смотрелись вполне гармонично. Благодаря широким плечам налитые груди не казались чрезмерно большими: немного оттянутые собственным весом, скорее женские, а не девичьи, они лишь чуть подрагивали. При этом стальные кольца в проколотых сосках даже не шевелились, будучи единым целым с крупными коричневыми горошинками. Плоский живот имел идеальный двухкупольный изгиб, в котором угадывалось прекрасное состояние мышц пресса. Венди чуть напряглась, когда заметила точно посередине между пупком и безволосым лобком Полли правильный глубокий рубец, длиной дюйма в два, в виде буквы S. Ничем иным, кроме как клеймом, это быть не могло. И, судя по его состоянию, раскаленное железо коснулось нежной женской кожи очень давно.

Сначала Венди решила, что Полли лет 25-30, не больше. Однако, встретившись с ней взглядом, девушка прочитала в глазах женщины такую тоску и усталость, что решила: эта Полли настоящая старуха, ей лет 40, не меньше. Венди похолодела при мысли о том, что видит перед собой собственную судьбу. Именно так она будет выглядеть через пару лет. А может быть и раньше. Венди поймала себя на мысли том, что знает о жизни проданных в Отстойнике женщин не больше, чем о жизни на других планетах…

Рабыня подогнула ноги и опустилась на колени в паре ярдов от кресла хозяина, опустив голову и положив руки ладонями вверх на широко расставленные бедра. Венди напряглась: поза женщины была откровенной и унизительной одновременно.

– Полли, снимай с потолка эту дуру, – мистер Майлз показал на Лиззи, – потом цепляй всех вместе и веди к Холли. Транспорт уже прибыл. Все, работай.

– Слушаюсь, господин!

Майлз забрал со стола купчие на девушек и уехал на лифте. Полли, дождавшись ухода хозяина, поднялась с колен и принялась за дело.

Первым делом Полли опустила стонущую Лиззи на пол и надела на нее кандалы, валявшиеся тут же, под стенкой. Затем рабыня мистера Майлза вытащила из-под стола недостающие цепи и с их помощью скрепила ошейники Пенни, Венди и Лиззи.

– Поднимайтесь по моей команде, все вместе. Встать!

– А-ах! – кто-то в середине колонны упал и потащил за собой по цепочке всех остальных. Получилась свалка.

– Я же сказала – по моей команде, и все вместе! Готовы? Поднялись!

Вторая попытка встать оказалось удачной. Полли заняла место во главе колонны и повела скованных между собой девушек к выходу.

Венди удивленно оглянулась. В обе стороны, насколько видел глаз, уходил бесконечный, тускло отсвечивающий голыми бетонными стенами, тоннель, достаточно просторный, чтобы по нему мог проехать многотонный грузовик. Ярко освещенный там, где они стояли, тоннель по правую и левую руку исчезал в непроницаемой тьме – неуютное напоминание о том, что они находятся глубоко под землей. По мере продвижения на потолке, неприятно дребезжа и помаргивая, автоматически зажигались газосветные лампы, освещавшие очередной кусок тоннеля. Светильники, пропустив людей, гасли за их спинами, словно по команде. В этой мрачной тишине никто не говорил, не смеялся, никто даже не ругался, единственными звуками были звон цепей и шуршание босых ног по бетону.

За очередным закруглением туннеля их ждал большой белый автофургон. Его задняя стенка была открыта и образовывала пологий погрузочный пандус, возле которого стояла обнаженная женщина. По всей видимости, это и была та самая Холли, о которой говорил мистер Майлз. Холли была очень похожа на Полли – такая же высокая, широкоплечая и мускулистая. С точно таким же пирсингом и клеймом на животе. И не только там. Когда обе женщины прошли вдоль колонны, Венди смогла рассмотреть, что на правой ягодице у Полли и на левой – у Холли, имелись клейма в виде стоящих рядом букв J и M. Левая ягодица Полли была чистой от клейм, а у Холли на правой половинке задницы имелся прямоугольный след от ожога, как будто кто-то раскаленным железом вывел прежнее клеймо. Венди содрогнулась, представив, как это, должно быть, было больно. Она быстро смекнула, что, по всей видимости, обе женщины являлись доверенными рабынями мистера Майлза, приставленные надзирать за ними.

Вдруг Венди поймала себя на мысли, что уже не спотыкается при слове «рабыня». Более того, девушка с некоторым удивлением поняла, что даже само это слово не вызывает у нее никакого внутреннего протеста. Ну, почти не вызывает. А это означало, что она неожиданно быстро смирилась со своим новым статусом, что было удивительно само по себе. Ведь если бы кто-нибудь сказал Венди этим утром, что к ужину она станет рабыней, она бы, мягко говоря, не поверила и послала куда подальше…

Затем началась погрузка. Полли одну за другой отделяла связки по пять-шесть человек, а ее напарница, забравшись наверх, энергично помогала закованным в цепи девушкам подниматься по пандусу. За все это время не было произнесено ни единого слова, обе стороны и так прекрасно знали, чего от них ждут, и что нужно делать. Забравшись в фургон вместе с последней группой, Венди увидела, что Полли, а затем и вторая женщина, Холли, вошли вместе с ними и остались внутри.

Когда задняя стенка захлопнулась, в чреве грузовика сразу стало тесно и душно, вентиляция здесь оказалась не лучше, чем в полицейских фургонах. Через пять минут Венди, сидящая на полу на коленях, уже вовсю обливалась потом, а когда фургон начало трясти и мотать из стороны в сторону, стало и вовсе невмоготу. Единственной радостью было то, что когда машина набрала скорость, откуда-то потянула струя свежего воздуха.

К несказанному облегчению Венди, поездка в фургоне оказалась относительно недолгой. Неожиданно грузовик резко остановился, швырнув вперед своих пассажиров, а затем медленно сдал назад. Пандус со скрипом опустился, и затылок Венди обдала струя прохладного воздуха. Полли и Холли быстро выгрузили своих подопечных, по-новой сковали всех вместе, и куда-то повели.

Машинально отметив, что они снова очутились в каком-то подвале, а точнее в небольшом подземном гараже, Венди в дальнейшем практически не обращала внимания, куда их ведут. Она тупо смотрела прямо перед собой и видела только затылок и спину идущей впереди Пенни. Венди просто переставляла ноги, следуя туда, куда ее тащила цепь. Она вышла из ступора, когда неприятно резкий металлический голос громкоговорителя передал приказ:

– Начало сектора дезинфекции! Закрыть глаза, набрать воздух и задержать дыхание!

Венди успела заметить, что они идут по узкому тоннелю со стенами из листового металла. Она поспешила выполнить приказ, и в ту же секунду над головой раздалось громкое шипение. Едкий пар окутал ее с головы до ног. В носу защипало, и Венди ужасно захотелось чихнуть. Она с трудом подавила в себе это желание: перед тем, как закрыть глаза, девушка успела заметить, что тоннель был достаточно длинным, ярдов 20, не меньше, а дышать этой едкой дрянью было нельзя.

Шипение над головой стихло, и Венди осторожно приоткрыла глаза. Их привели в довольно просторное помещение без окон, но ярко и ровно освещенное несколькими лампами под высоким потолком.

– Команда – стой! – крикнул здоровенный бородатый детина с квадратной челюстью и гладко выбритым черепом. Этот «Кинг Конг» был одет в серый рабочий комбинезон на лямках, прямо на голое тело, а на его ногах поскрипывали тяжелые армейские ботинки с высокой шнуровкой и толстыми подошвами. В руках, заросших черным густым мехом, громила держал длинную толстую плетку, раздвоенный конец которой болтался по полу и неприятно напоминал жало змеи.

Детина был не один. У дальней стены стоял сухощавый, похожий на конторщика мужчина. Клерк брезгливо смотрел на стоящих перед ним на коленях девушек и при этом морщился, как от зубной боли. Он взглянул на документы, пересчитал, тыкая пальцем, всех прибывших, и кивнул «Кинг Конгу». Громила нажал на рычаг, и прямо из стены выехала массивная стальная дверь, наглухо запечатавшая вход.

– Чего расселись?! Плетей захотелось?! Встать ровно! Ты! Куда пялишься, сука?! – вдруг во всю глотку заорал детина, указывая плеткой на кого-то слева от Венди. Чуть было расслабившиеся девушки испуганно поднимались с пяток и выравнивали спины.

– Брюс, будь добр, не ори, – досадливо поморщился клерк, – и без тебя башка трещит.

– Грррр!.. – прорычал грозный Брюс, но замолчал. Венди сразу проняла, кто в этой комнате главный.

– Полли, иди сюда.

Женщина встала с колен и подошла к клерку:

– Слушаю вас, мистер Уингейт, – на этот раз Полли, опускаясь на колени, не стала широко раздвигать ноги, а только скромно опустила голову и просто положила руки на бедра. Ладонями вниз.

Венди старательно запоминала все, что увидела. Выпускница Приюта по опыту знала, что чем больше она будет знать, тем меньше будет бита. Незнание не освобождает от ответственности…

– Полли, вот, возьми ключи, – клерк бросил звякнувшую связку под ноги рабыне, – и вместе с Холли займитесь новенькими. Постарайтесь управиться как можно скорее. Мистер Майлз прибудет через полчаса.

– Как прикажете, сэр.

Полли и Холли прошлись вдоль колонны, снимая с девушек цепи. Звероподобный Брюс присматривал за порядком. Делать ему здесь было явно нечего, публика ему попалась на редкость дисциплинированная, но надсмотрщик честно отрабатывал свое жалованье, время от времени покрикивая на девушек.

– Следуйте за мной! – приказала Полли, когда последняя из девушек освободилась от кандалов.

В соседней комнате их ждал душ. Венди с удовольствием устремилась к воде, стараясь поскорее смыть с себя пот и засохшую грязь между ногами, оставшуюся после исполнения приказа мистера Майлза. Душевая комната была просторной, места хватало всем. Вода была не очень горячей, но не холоднее той, к которой Венди привыкла в Приюте. Было вдоволь зеленого жидкого мыла, оно хорошо мылилось, приятно пахло и не ело глаза. Заодно Венди прополоскала рот и вдоволь напилась.

Рабыни-надсмотрщицы Полли и Холли мылись вместе с девушками. «Кинг Конг» Брюс стоял у стены и со скучающим видом следил за общим порядком. Исподтишка наблюдавшая за ним Венди не заметила, чтобы мужчину-надсмотрщика сильно возбудил вид большого количества обнаженной натуры. Да и мистера Уингейта это зрелище явно не интересовало – тот просто проскочил мимо моющихся девушек, стараясь не забрызгать костюм. Для них это была просто работа…

Венди обратила внимание и на то, как эта помывка в душе отличалась от тех, что были в Приюте: здесь никто не смеялся, не плескался водой и не шутил. Все до единой девушки сосредоточенно натирались мылом, смывали пену и подавлено молчали.

Несколько последних минут Венди просто стояла, подняв лицо и наслаждаясь бегущей по телу водой. Она была готова стоять так вечно… Воду вырубило, как отрезало ножом.

– Помывка окончена. Выходи из душа! Бегом! – заорал Брюс.

Венди наскоро вытерла рукой мокрое лицо и быстрым шагом двинулась в сторону выхода. Мокрый кафельный пол с остатками мыла скользил под ногами, быстро идти было очень опасно, но, похоже, это никого не заботило. Тем временем Брюс продолжал орать:

– Построиться вдоль желтых линий! Я сказал – вдоль желтой, а не красной, тупая скотина!

Венди торопливо заняла свое место.

– Всем на пол! Кто пасть откроет – шкуру спущу!

Девушки поспешно опустились на пол, уже скорее по привычке, чем по приказу сразу становясь на колени. Некоторое время ничего не происходило. Венди, все еще мокрая после душа, быстро озябла на сквозняке.

Через несколько минут из двери вышел мистер Уингейт, который позвал Полли и Холли, и что-то тихо сказал Брюсу. Тот коротко кивнул и поднял плеть:

– Ты! – плеть в руках надсмотрщика показала на ближайшую к нему девушку. – Пошла!

Сара Вайнберг, застенчивая стройная брюнетка с маленькими острыми грудями, стоявшая ближе всех к двери, поднялась с колен и в сопровождении Полли скрылась за дверью.

Из-за массивной железной двери не доносилось ни единого звука. Через некоторое время дверь открылась, и за ней исчезла еще одна девушка. И снова ни звука. Венди это очень неприятно напомнило очередь под дверями кабинета под номером 78В. Что ждет ее за этой дверью? Венди, кажется, поняла, как чувствовала себя Алиса после падения в кроличью нору…

. Признание Венди . Wendy Confession Порно комикс Гравити Фолз: Признание Венди

Гравити Фолз. Признание Венди Telegraph

Коренастый широкоплечий человек в черном мундире без знаков различия исподлобья смотрел на кадетов, вытянувшихся в проходах между рядами парт. В начале курса все места в этой аудитории были заняты. Теперь же большая часть парт пустовала. «Ну что ж, – подумал он, – все правильно. Так и должно быть. И я был бы дерьмовым начальником курса, если бы не освободил Агентство от ненужного балласта. Тридцать процентов на выходе – этого вполне достаточно…»

– Вольно! Займите свои места.

По аудитории пронесся легкий шум, когда курсанты почти синхронно оказались за партами.

– Джентльмены, вы подошли очень близко к успешному завершению курса обучения в Академии. Сегодня вам предстоит пройти заключительный экзамен, без успешной сдачи которого вы не сможете стать оперативником Агентства. Условия стандартные. Через два часа каждый из вас получит в распоряжение объект, в память которого был занесен произвольный цифробуквенный код. В течение последующих 24 часов вы должны будете добыть его, используя все имеющиеся в вашем распоряжении средства и полученные в Академии знания. Количество технических помощников из числа младших курсантов не более трех. Вы также можете при необходимости пользоваться квалифицированной медицинской помощью. Привлечение врача на любом из этапов допроса не будет влиять на оценку. В данном случае вы будете работать только на результат. Как вы понимаете, джентльмены, по сути, это будет ваш первый настоящий допрос. Для вас он будет особенно сложен тем, что экзаменационная комиссия с этого семестра вводит следующее ограничения: вы ограничены по времени одними сутками, и вы не должны причинять объекту телесных повреждений, от которых бы тот не смог оправиться в течение 48 часов после окончания допроса. Таким образом, имитируется подготовка к открытому процессу. Вам понятны условия?

– Да, сэр! – разом рявкнули полторы дюжины глоток.

– Как обычно, все экзаменационные объекты находятся в отличной физической форме и имеют повышенную устойчивость к боли. Однако с этого семестра все объекты перед допросом получают гипнотическую защиту, соответствующую максимальному уровню 3А, а не 2В, как это было ранее.

Начальник курса сделал паузу и добавил подчеркнуто жестким тоном:

– Руководство Академии сознательно ужесточило условия экзамена. Если вы справитесь с поставленной задачей сейчас, значит, мы можем быть уверенными в том, что вы не спасуете и впоследствии, когда ставкой будет уже не проваленный экзамен и уязвленное самолюбие, а вполне реальная безопасность Государства. Вам понятно?

– Да, сэр!

– Желаю удачи, джентльмены. Мне бы хотелось встретиться со всеми вами послезавтра, на церемонии вручения дипломов. Мистер Гудмен!

– Слушаю, сэр? – худощавый мужчина в черном комбинезоне с тремя шевронами старшего инструктора поднялся из-за преподавательского стола.

– Продолжайте инструктаж.

– Есть, сэр! Курс!

Кадеты вскочили из-за парт, будто ими выстрелили из катапульты. Когда за начальником курса закрылась дверь, инструктор приказал:

– Садитесь.

Роста он был небольшого, жилистый, с худым лицом. Правый глаз инструктора закрывала черная повязка, а на левой руке не хватало двух пальцев. На груди мистера Гудмена поблескивали миниатюрные орденские планки, одну из которых украшало крошечное бриллиантовое созвездие, означавшее признание особых заслуг. А также то, что он оказался единственным выжившим в боевой операции. Внезапно его суровое лицо расплылось в широкой улыбке:

– Ну, что, парни, крепко напугал вас Старик?

– Есть немного, сэр, – ответил за всех бритый наголо здоровяк. Его серый комбинезон кадета Академии был украшен серебряным орлом командира группы. – Но сэр… Уровень 3А, согласитесь, это очень уж круто. Насколько мне известно, подобный уровень защиты практически невозможно взломать!

Гудмен довольно ухмыльнулся:

– А кто вам сказал, что это будет легко, мистер Берк? Практический экзамен всегда был сложным делом. И вы это знали с самого первого дня обучения в Академии. Мы что, по-вашему, просто так назначаем младших кадетов в технические помощники выпускникам? – Гудмен пожал печами. – Все очень просто, кто-то из вас экзамен сдаст, кто-то нет. Отсев неизбежен. Но абсолютно необходим. Старик прав, Агентству нужны только самые лучшие.

Инструктор уперся кулаками о стол и чуть наклонился вперед. В его голосе лязгнул металл:

– Поймите, парни, мы должны, нет, мы просто обязаны быть жестокими! После той волны хаоса, после всех ужасов, связанных с анархией, вести дела по-другому стало просто невозможно. Как зверствовали банды «Черных вдов», и что на самом деле вытворяли наши отряды «Миротворцев», вам ни одно видео не покажет. Это надо пережить, оценить и постараться никогда больше не допустить. Для этого и существует Агентство.

Мистер Гудмен обошел кафедру и присел боком на край стола. Его голос снова поменялся, став по-отечески мягким:

– А насчет прочности 3А… – инструктор пожал плечами, – если бы на самом деле существовала действительно надежная защита информации от современных методов допроса, наша профессия стала бы попросту ненужной. Однако мы зачем-то тратим время и деньги на подготовку вас, специалистов-дознавателей. Неужели вас, почти готовых специалистов, на самом деле смущает то, что кто-то назвал защиту класса 3А самой крутой? – Гудмен скривил губы в презрительной усмешке. – В таком случае вы просто зря потратили несколько лучших лет своей жизни!

Инструктор не глядя ткнул пальцем назад, в спрятанный в столе пульт, и на экране за его спиной засветилось объемное изображение головного мозга. Оно медленно вращалось по трем осям, время от времени невидимый скальпель делал разрезы, делящие мозг вдоль и поперек. Несколько стрелок тянулись к лобно-теменным отделам коры и подкорковым структурам, выделенных красным цветом:

– Я не собираюсь вам читать лекцию о морфологических структурах, ответственных за хранение информации в биологическом компьютере под названием головной мозг. Психотехнические приемы защиты информации вы знаете, по крайней мере, теоретически не хуже меня. И должны всегда помнить о том, что любая гипнотическая защита, даже самая изощренная, лишь препятствует случайной выдаче информации: во сне, под гипнозом или от воздействия «сыворотки правды».

Инструктор помолчал.

– Информация, скрытая в черепной коробке ваших будущих клиентов, может быть самой разной. Элементарной, вроде «что вы делали вчера? » или чертовски сложной. Конкретно в вашем случае – это будет какой-то сложный код. Ни вы, ни я даже приблизительно не знаем его характеристик. Мы можем только догадываться, что он заложен в структуры долговременной памяти и как-то связан с самыми глубинными личными переживаниями и привязанностями. Это неизбежно заставит объект допроса сопротивляться до последнего. Поэтому, даже выдавив из него интересующие вас сведения, вы не можете до конца быть уверенными в том, что он сказал правду. Ведь объекту будет достаточно лишь слегка, всего в одном символе, исказить код – и все, вы сгорели. Для вас это будет означать конец не начавшейся карьеры оперативника, а в реальной жизни – провал операции с непредсказуемыми последствиями.

Мистер Гудмен обвел глазами аудиторию, внимательно изучая лица курсантов.

– Парни, в течение нескольких лет я все время пытался вдолбить в ваши головы одну простую истину: допрос – это целая наука, построенная в первую очередь на психологии. Если допрос проведен правильно, объект должен захотеть поделиться с вами информацией. Причем захотеть искренне, стремясь помочь изо всех сил, мучая свою память ради крох тех фактов, которые вы могли упустить. Он должен умолять вас о возможности сотрудничества. Он должен умолять вас, чтобы вы его выслушали. И момент, когда вы, наконец, разрешите ему говорить, должен стать счастливейшим моментом его жизни, – мистер Гудмен усмехнулся. – И вот в этом-то и заключается весь фокус нашей профессии – как заставить искренне ненавидящего вас человека захотеть вам помочь. Понятно?

Аудитория придавлено молчала. Наконец, после нескольких секунд напряженной тишины, старший группы Берк неуверенно произнес:

– Прошу прощения, сэр, но как…

– Как заставить клиента захотеть? – со смешком закончил за смущенного курсанта старший инструктор. – Мистер Берк, вы хотите, чтобы я пересказал вам содержание всех учебников и наставлений, которые вы старательно вызубрили за годы учебы?

– Никак нет, сэр!

– Парни, если вы сейчас сидите передо мной, значит, что вы, во-первых, старательно изучили все, что сказано в этих самых учебниках, а во-вторых, обладаете интеллектом намного выше среднего. Все прочие сейчас трамбуют плац и крепят мускулы на полосе препятствий.

Обстановка в аудитории несколько разрядилась. Мистер Гудмен ободряюще улыбнулся повеселевшим курсантам:

– Разумеется, вам будет тяжело. А я, в свою очередь, не могу дать вам готового рецепта на все случаи жизни. И ни один учебник этого не сделает, поскольку не бывает двух одинаковых допросов, как не бывает двух абсолютно одинаковых людей. Это знание, которое приходит с опытом. Невозможно научиться плавать, не начав плавать, как бы досконально вы не проштудировали теоретическую часть. Но я могу дать вам один совет: перед началом допроса вспомните слова, с которых несколько лет назад я начал свою самую первую лекцию для вашего курса. Мистер Берк? Можете не вставать…

– Сэр, вы сказали, что все люди чего-то боятся.

– Блестяще, мистер Берк! Вы абсолютно правы. И что из этого следует?

– Затем вы сказали, что требуется всего лишь правильно определить, чего человек больше всего боится. Найти этот страх и вытащить его наружу. Сэр.

– Что ж, у вас отличная память, курсант. Все правильно. Все люди чего-нибудь боятся, порой неосознанно, на подсознательном уровне, но – всегда. Причем скорее даже не самой боли, а того образа, который с ней ассоциируется. И тут главное – угадать.

Мистер Гудмен вытащил из-за парты стул, развернул его, и сел верхом, свесив руки со спинки.

– Я, разумеется, не знаю, кого Старик выбрал в качестве объектов для допроса, но готов поспорить, что среди них нет ни одного мужчины. Это было бы слишком просто, – Гудмен покачал головой и усмехнулся. – С мужиками вообще намного проще. Все они, как правило, эгоцентристы без особых моральных привязанностей. Очень редко встретишь такого, кто бы стал терпеть пытку ради чего-либо – хоть бабы, хоть идеи. Тем более, что ответ на все вопросы у мужиков между ног болтается. Зажми ему яйца в тиски, да покрепче, и он выложит все. Если и не сразу, то минут через пять максимум. Если не от боли, так из страха потерять самое драгоценное. Какой бы не был упрямый.

По аудитории пробежал возмущенный шумок.

– Совсем другое дело – бабы…

Старший инструктор помолчал, видимо, вспоминая что-то не очень приятное. Затем, со вздохом, продолжил:

– С ними всегда одни проблемы. Все они потенциальные мазохистки, а некоторые еще, вдобавок, и с суицидальными наклонностями. Такие стервы от пыток только крепче духом становится, великомученицы, мать их… Когда баба терпит боль и знает, за что страдает, она становится до невозможности упрямой. Особенно если нарвешься на проблему «мать-ребенок» или «счастливая пара».

Гудмен покачал головой и добавил:

– Не хочу вас расстраивать, парни, но думаю, что Старик выбрал для экзамена именно этот вариант. В свете вышесказанного могу лишь посоветовать не пытаться решить проблему с наскока, здесь в расчет берется не скорость, а результат. Никто вас в шею не гонит, 24 часа – это очень много. Вы слышали, что сказал Старик – все объекты находятся в отличной форме и привычны к боли, поэтому рекомендую для начала…

Венди проснулась за секунду до того, как форсунки, упрятанные в потолок и в стены, выдали первую порцию воды. Скорее всего, ее разбудил предшествовавший этому утробный клокочущий звук, раздававшийся всякий раз, когда включали воду. Эта принудительная гигиеническая процедура не относился к числу приятных вещей, однако Венди была вынуждена была терпеть ее каждое утро. Впрочем, как и многое другое…

Венди под приличным напором окатило ледяной водой, и она, еще окончательно не проснувшись, отплевываясь и фыркая, откатилась в дальний угол камеры, где присела на корточки, сжавшись в комок и обхватив себя руками за плечи. Так было чуть теплее и в этом месте, в чем она убедилась опытным путем, напор воды был немного меньше и ледяные струи не так больно резали кожу. Дрожа от холода, Венди дожидалась конца «омовения» и проклинала про себя тех, кто устраивал эту пытку.

Утренний душ был, как всегда, непродолжительным, но интенсивным. Вода не успевала уходить в канализационное отверстие в бетонном, чуть покатом полу, и вскоре поднялась до щиколоток. Впрочем, Венди называла эту водную процедуру «утренним душем» скорее по привычке – она давно потеряла счет времени, которое тянулось в этой крошечной камере совершенно незаметно. Последний раз она видела солнечный свет, когда ехала на экзамен в автобусе из Приюта. После аукциона Венди почти сразу вкатали в задницу укол какой-то пекучей дряни, и она намертво вырубилась, придя в себя в этой крошечной камере, мучаясь от головной боли и с жутким ощущением во рту. С этого момента все ее жизненное пространство заключалось в правильном прямоугольнике 4 на 7 с половиной футов, с серыми бетонными серыми стенами и неровным полом. Пластиковый матрас, канализационное отверстие в полу, в самом центре камеры, оно же отхожее место, и кран с водой в дальней от двери стене – вот и все удобства. Отверстия водяных форсунок в стенах и в потолке Венди к удобствам не относила, хотя польза была и от них: вода смывала все нечистоты, скапливавшиеся на решетке канализационного отверстия. Все развлечения – несбыточные мечты о свободе, разглядывание собственного пупа и вынужденные физические упражнения, чтобы согреться.

Кстати о пупе. Хоть с момента пробуждения в камере на ней не было кандалов и ошейника, рабское клеймо, выжженное на животе мистером Майлзом, осталось. Розовый S-образный рубец уже почти очистился от корочек и напоминал о себе легким зудом заживающей плоти. Лысый гном был прав – эта хрень будет с ней вечно, ни на секунду не давая забыть о том, кто она есть на самом деле. Также в качестве напоминания осталось и кольцо в паху. Проколотая губа давно поджила, и теперь Венди вспоминала о нем только если случайно задевала рукой. Жетон с нее сняли вместе с ошейником, чему Венди была очень рада: ходить с постоянно болтающимся между ног массивным жетоном было еще то удовольствие.

Вспомнив о мистере Майлзе, Венди машинально провела рукой по голове. Под ладонью была только гладкая кожа без всяких признаков роста волос. Придя в себя в камере, она быстро поняла, что лишилась даже тех жалких остатков растительности на голове, которые еще оставались. Ее наголо бритый череп теперь, наверное, блестел не хуже, чем лысина у мистера Майлза. Венди оставалось только надеяться, что когда-нибудь у нее снова вырастут волосы, а до тех пор расческа и шампунь ей точно не понадобятся…

Но в целом, учитывая ее теперешнее положение, кроме отчаянной скуки пока Венди жаловаться было особо не на что. Ее не били, не обижали, регулярно кормили и при этом не заставляли работать с утра до ночи. Конечно, все время сидеть в одиночку взаперти было ужасно скучно, но жаловаться было некому – ее новый хозяин после аукциона ни разу так и не объявился.

Венди почувствовала бурчание в желудке и с надеждой посмотрела на маленькое отверстие автоматического раздатчика под потолком. Пища подавалась в виде пластиковых пакетов, меню было всегда одним и тем же – безвкусная хлорелловая размазня с кусочками соевого мяса. Еда разогревалась сама при раскрытии пакета. Пластиковая упаковка быстро распадалась и требовала скорейшей утилизации в канализационном отверстии.

По тому, как быстро после еды снова наступало чувство голода, Венди поняла, что количество калорий в порции было рассчитано так, чтобы удовлетворять лишь самые насущные потребности организма. Располнеть на таком пайке было невозможно в принципе. Также в принципе нельзя было определить время суток: свет в камере все время светил одинаково ровно, пища подавалась через неравные промежутки времени, а душ несколько раз заставал ее в бодрствующем состоянии, причем дважды с интервалом всего в несколько часов. Впрочем, биологические часы внутри здорового молодого организма девушки еще окончательно не сбились со счета. К примеру, Венди была совершенно уверена, что со времени аукциона прошло не более полутора недель: ее последние месячные окончились всего за четыре дня до выпуска, а своим ощущениям она привыкла доверять. Впрочем… Венди пришло в голову, что если кто-то всерьез задался целью сбить ее внутренние часы, то в пищу вполне могли подмешать соответствующие гормональные препараты.

Большую часть времени она проводила сидя или лежа на матрасе. Иногда, чтобы согреться, Венди делала гимнастику и подозревала, что некомфортную температуру в камере поддерживают именно для того, чтобы стимулировать к выполнению физических упражнений. Как-то в самом начале, в очередной раз наблюдая за тем, как из отверстия раздатчика вылетает упаковка с едой, ей в голову пришла мысль о том, что она может вот так провести всю свою жизнь, не выходя из камеры. А что? Пища поступает автоматически, вода в кране есть, и если кому-то там, на свободе, придет в голову забыть о ее существовании, то ее жизнь будет зависеть лишь от исправности кухонной автоматики…

Однако Венди быстро дали понять, что о ней не забыли. Через два душа и четыре упаковки с едой за ней пришли. Люди в черных комбинезонах. Их лица были скрыты белыми биомасками, представлявшими собой жутковатые пародии на человеческие лица. Увидев их в первый раз Венди перепугалась до смерти, однако ей быстро и доходчиво дали понять, что вопить, царапаться и дрыгаться ногами здесь, мягко говоря, не принято. Условный рефлекс был раз и навсегда закреплен ударом электрошоковой дубинки по животу. В тот и во все последующие три раза на Венди надевали наручники, на голову натягивали душный пластиковый мешок и куда-то водили. Недалеко. По выходу из камеры 25 шагов налево, поворот, и еще 36 шагов направо. И это было все, что Венди могла кому-нибудь рассказать о своих прогулках. Затем следовало всегда одно и то же: укол из пневматического шприца в шею и полный провал в памяти. После этого Венди приходила в себя уже на полу в своей камере.

…Воду обрезало, как ножом. Остатки растопленного арктического льда еще с журчанием уходили в сток, а Венди уже принялась интенсивно приседать, чтобы согреться, при этом с тоской поглядывая на мокрый коврик. Ее единственная защита от холодного пола была пока недоступна, тонкий губчатый пластик быстро вбирал в себя воду. Правда, если его хорошенько выкрутить, то сох он тоже довольно быстро, но этого счастливого момента еще надо было дождаться.

Отжимаясь на кулаках от пола, Венди поймала себя на мысли, что сегодня она почти не имеет ничего против такого «бодрящего» начала дня, уж слишком жуткие кошмары ее мучили ночью. Как обычно, Венди не могла вспомнить ничего конкретного, но была рада сбросить с себя этот тяжелый липкий сон, после которого голова была тяжелой, как чугунный шар и тупо ныла. Дождаться… Ждать… Нужно подождать… Чего? Венди вдруг почувствовала, что не может вспомнить что-то очень, просто невероятно важное. И одновременно с этим очень приятное… Но что, черт побери? Мокрый пол, холод… Ждать… приятное… «Твою мать, да что же…»

«Ой!.. Мама…» – в голове Венди как будто что-то щелкнуло. Это был не сон. И не кошмары. То есть кошмары, конечно, были, но уже потом, после того, как…

Вчера люди в масках вчера забрали ее в пятый раз. Процедура стандартная, вели по тому маршруту. Но на этот раз ей вкатали укол не сразу. Венди помнила, как ее уложили на металлический стол, растянули за руки и за ноги, и пристегнули ремнями. Очень долго ничего не происходило. Где-то совсем рядом, под самым ухом, тихо журчала вода. Откуда-то сбоку тянуло приличным сквозняком. Хотя ее не трогали, но лежать вот так, неизвестно где, голой, растянутой на столе, с мешком на голове, было ужасно неудобно и с моральной и с физической точки зрения. Ныли руки, под плечи давила какая-то острая железяка, заставляя запрокидывать голову…

Венди успела окоченеть от холода, как вдруг почувствовала мягкое прикосновение к правому плечу. Рука была теплой, и это само по себе уже было приятно.

– Тихо, – прошептал женский голос, – у меня мало времени. Здесь можно говорить спокойно. Пока эти сволочи не вернутся, я должна успеть тебе кое-что сказать…

С ее головы стянули мешок и Венди повернула голову к говорящей. Нагнувшаяся над ней женщина была в белой биомаске и в черном комбинезоне. Светлые волосы были схвачены на затылке в тугой узел. На ее левой руке, между указательным и большим пальцами была очень приметная черная родинка, по форме очень похожая на цифру восемь. И еще у нее были большие зеленые глаза, которые притягивали к себе, как магнит…

Рассказ незнакомки потряс Венди настолько, что она позабыла обо всем на свете. Это казалось совершенно невероятным, но оказывается, в Государстве существовало настоящее подполье, уже много лет ведущее тяжелую неравную борьбу против правительства, сражаясь за отмену Лотереи и рабства! Еще более потрясающей новостью было то, что ее матери, Саманте Кинг, удалось при помощи группы Сопротивления избежать казни и скрыться! Старинная мамина подруга, миссис Джонсон, работала регистратором в Центре Исполнения Наказаний, и ей удалось в последний момент каким-то образом поменять мамин идентификационный код. Благодаря этому вместо Саманты Кинг казнили другую женщину, очень похожую на нее, и теперь мамуля живет под чужим именем и является одним из руководителей подполья. Она все знает о судьбе Венди и передает ей привет. Готовится нападение и большой побег. Если все пойдет, как задумано, то они скоро встретятся и больше никогда не расстанутся.

Тихий шепот проникал глубоко в сознание Венди. Она как губка впитывала слова, имена и даты… Самой главной информацией был новый идентификационный код мамы и адрес, по которому она должна была прийти после побега. «Венди, девочка моя, запомни…Когда ты отсюда выберешься, то найдешь маму по ее коду. Но никому его не говори, иначе все погибнет! А теперь я должна тебя предохранить... » Венди почувствовала укол в предплечье. Через несколько секунд ее охватила апатия. Голос прошептал:

– Ничего особенного ты не видела и не слышала… Ты ничего не знаешь…

Венди не помнила, долго ли еще звучал этот голос. Как обычно, она совершенно не помнила, как снова оказалась в своей камере.

«Черт! Ну и холодина!.. » – очнулась от наваждения Венди и с удвоенной энергией принялась отжиматься от пола. Тело само выполняло все необходимые движения. Мысль о наличии подполья уже не вызывала у нее такого потрясения, как вчера. Наоборот, как раз теперь все казалось понятным и логичным. Система была несправедливой и жестокой. Президент был последней сволочью и подонком, с руками по локоть в крови невинных людей. Вместе с ним у власти стояли убийцы и работорговцы, растоптавшие демократию и конституцию. С ними надо было бороться. Точка. «Только бы дождаться побега…» – при одной только мысли об этом у Венди кружилась голова и теплело в груди. Теперь у нее появилась надежда и хоть какой-то смысл жизни: «Ненавижу!!! Я их всех убью! Я рассчитаюсь с ними за все!.. »

Неожиданно за спиной щелкнул дверной замок. Хоть всего секунду назад Венди мечтала передушить всех сволочей голыми руками, но независимо от ее желания сработал рефлекс. Венди моментально оказалась стоящей на коленях, низко наклонившись с заложенными за затылок руками, уткнувшись носом в мокрый пол.

За ней снова пришли. Как обычно, трое, в черных комбинезонах и в белых биомасках, полностью закрывавших лицо. Венди без сопротивления дала надеть на себя наручники и натянуть вонючий пластиковый мешок на голову. Последнему обстоятельству она была даже рада, потому что теперь можно было не следить за выражением своего лица. А это было теперь просто необходимо, так как с каждой секундой контролировать его было все сложнее из-за переполнявшей Венди ненависти. Затем ее поставили на ноги и вывели в коридор. Двое крепко держали ее под руки, третий шел сзади и чуть слева, страхуя коллег.

К удивлению Венди, на этот раз ее повели не налево, как обычно, а сразу развернули направо. Едва девушка успела понять, что происходит, как холодный бетон под ее босыми пятками сменился липким пластиком. Через секунду пол ушел из-под ног.

– Ох! – вырвалось у Венди. Желудок подпрыгнул вверх, и она сразу вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего дня. Или ночи. Или… Черт, в этой круговерти она совершенно не представляла себе, какое сейчас время дня.

– Спокойно! – равнодушным тоном сказал охранник, сжимавший ее левый локоть.

«Черт, это же лифт!.. » – пронеслось в голове у Венди. И причем скоростной, судя по тому ускорению, с которым он падал вниз. Венди подумала, что, сидя в своей камере, она почему-то решила, что находится где-то под землей. Но ведь с таким же успехом ее могли держать хоть и на сотом этаже! Ведь она не имела ни малейшего представления о месте своего пребывания…

Не успела Венди обдумать это, как лифт плавно остановился, и она услышала за спиной звук открывающейся двери. Конвоиры довольно грубо развернули ее на 180 градусов и потащили вперед. Сделав несколько шагов, Венди к своему удивлению почувствовала под ногами теплую мягкость коврового покрытия, полностью скрадывавшего все звуки.

Венди по привычке считала шаги. Зачем – она и сама толком не знала. Через двадцать пять шагов они остановились, и послышался характерный чавкающий звук герметика на открывшейся двери. По телу приятно пахнуло теплым воздухом. Повинуясь конвоирам, Венди сделала пять шагов вперед и остановилась.

Здесь было намного теплее, чем в коридоре. Но под босыми ногами вновь оказался холодный бетон, так что особого комфорта Венди не ощутила.

Она прислушалась и поняла, что очутилась в каком-то помещении, наполненном сдавленной тишиной сейфа или бомбоубежища. «Черт, что же они собираются со мной делать? » – забеспокоилась Венди. Собственно, беспокойство в ней зрело давно, с того самого момента, когда люди в масках повели ее в не ту сторону, как обычно. Венди подозревала, что в жизни намечается очередная перемена. И это ее абсолютно не радовало, поскольку, исходя из своего печального опыта, она уже привыкла, что конкретно в ее судьбе все меняется только в худшую сторону…

С головы стащили мешок. Венди заморгала и зажмурилась, слепящий свет яркой лампы бил прямо в глаза. В нос ударил крепкий запах дезинфицирующего раствора…

– Объект доставлен, сэр.

– ОК. Подготовьте ее. Только аккуратно! – услышала она властный голос. Мужской, немного с хрипотцой. Молодой, и… привыкший командовать.

Сквозь резь в глазах Венди разглядела, что здесь распоряжался высокий широкоплечий мужчина, которого она назвала про себя Генералом. Генерал был одет в точно такой же комбинезон и биомаску, что и его трое помощников, однако его приказы выполнялись молниеносно и беспрекословно. Венди это сразу оценила.

С ней обращались быстро и грубо, как с каким-то неодушевленным предметом. С Венди молниеносно сняли наручники, не отпуская рук – нагнули и прилепили к хребту широкую клейкую ленту, тянувшуюся от затылка до самого копчика. Разогнули, чуть приподняли и вдели кисти рук в кандалы, свисавшие с обеих сторон широкой стальной балки. На короткое мгновение Венди свободно повисла на массивной крестовине, стоявшей в самом центре помещения. Как успела заметить Венди, окон здесь не было, пол и стены выложены белым кафелем и… Ей чертовски не понравилось сточное отверстие точно под основанием крестовины. Вообще, эта комната больше походила на какую-то лабораторию – столько здесь было напихано электронного оборудования: «Ага, лаборатория… И я в качестве подопытного кролика! Вот черт! Черт! Что они со мной собираются делать?! – вдруг простая и ясная мысль озарила ее. – Неужели… Ой!!! Это же комната для допросов!!! Мамочка! Как они узнали?!.. И что им известно?!.. »

Не успела Венди опомниться, как ее ноги приподняли, широко раздвинули и пристегнули за лодыжки к стальной поперечине. В результате она оказалась распятой в крайне неудобной и чертовски унизительной позе. Практически весь вес пришелся на запястья, которые сразу заныли от впившегося в кожу металла. В довершение ко всему ее зад сильно выпятился вперед, а то, что было спрятано между ног, оказалось самым бесстыднейшим образом выставлено напоказ. Венди представила, как это выглядит со стороны и почувствовала, что краснеет. Хоть бы что с ней не происходило, но стыдливости и способности смущаться она так и не утратила – абсолютно ненужные и даже вредные качества в ее нынешнем положении.

Спустя секунду шея Венди оказалась в широком ошейнике, плотно прилегающем к коже. Внутренняя поверхность этого пластикового воротника неприятно царапала и чуть покалывала. Венди немного покрутила головой – воротник сидел туго. Он не мешал дышать, но неприятно давил на шею и подпирал подбородок. Впрочем, долго крутить головой ей не дали: на гладко выбритую голову Венди надели легкий металлический шлем, так же, как и воротник, оцарапавший кожу остриями контактов, затем пристегнули ремнем к подбородку и жестко зафиксировали голову в висках винтовыми зажимами, больно впившимися в плоть.

– Ай! – вскрикнула Венди, когда ошейник больно уколол шею. Спустя секунду она почувствовала, как что-то чужеродное проникло внутрь, чуть прошло вниз и… осталось, вызывая неприятное щекочущее чувство.

– Венозный доступ обеспечен. Катетер в яремной вене, – доложил помощник.

Веки девушки насильно оттянули вверх и прилепили клейкой лентой ко лбу. Моргать Венди уже не могла и вскоре появилась резь в глазах. С каждой секундой боль в подсыхающей роговице становилась все сильнее, Венди попробовала моргнуть, но клейкая лента держала намертво.

Помощникам Генерала всего этого было явно недостаточно. Люди в масках продолжали двигаться, как заведенные, и вскоре Венди тихонько проскулила от боли, когда в ее влагалище воткнули огромный и очень холодный стержень из металлизированного серого пластика, по форме напоминавший стилизованный фаллос. Круглая блестящая «головка» этого приспособления была сплошь покрыта какими-то пупырышками и ужасно царапалась. До боли в глазах скосив взгляд вниз, она увидела, что с другого конца фаллоса тянулся толстый провод в блестящей металлической оплетке, уходящий между ягодиц куда-то вниз. Спустя некоторое время Венди почувствовала, как этот и без того огромный член вдруг стал еще больше увеличиваться в размерах, до упора заполняя ее изнутри. При этом тысячи маленьких острых иголочек уперлись в стенки влагалища и шейку матки.

– Уй-й… – взвыла Венди. Ей показалось, что это чудовище вот-вот разорвет ее изнутри.

– Заткнись, – коротко приказал человек в маске, вводя в уретру девушки жесткий катетер. Судя по ощущениям – мочевой катетер (а это был именно он) оказался металлическим и… на несколько размеров больше необходимого!

– Ай! – вскрикнула Венди, не в силах терпеть острую боль. – М-м…

– Я же сказал – заткнись! – короткий тычок под дых заставил ее замолчать и несколько секунд хватать воздух ртом. Этот гад в маске прекрасно знал анатомию…

Сквозь боль Венди чувствовала, как опорожняется мочевой пузырь. Однако и после того, как «в баке» спало давление, катетер оставили на месте, надежно зафиксировав отходящую от него пластиковую трубку лейкопластырем, прилепив его к левой ягодице. Венди не удержалась и громко вскрикнула еще раз, когда в анальное отверстие буквально ввинтили толстый металлический стержень.

После этого наступила короткая пауза. Однако Венди крупно ошибалась, когда решила, что это уже конец. Вторым заходом подручные Генерала подошли к ней с целым набором стальных зажимов и электродов. Зажимы оказались зубчатыми и, как быстро убедилась Венди, очень сильными. Она только повизгивала и шипела сквозь зубы, когда маленькие стальные челюсти впивались в так некстати затвердевшие на холоде соски и в нежную плоть половых губ. По паре зажимов прицепили как к большим и, что было особенно неприятно, к малым губкам, сильно оттянув их в разные стороны.

– Ай! – Венди терпела из последних сил, но не удержалась от крика, когда умело поставленный зажим прихватил нежную плоть в месте, где сходились малые губы.

– Заткнись, – бесцветным голосом произнес мужчина и прицепил Венди тугие клипсы-крокодилы к мочкам обоих ушей. Она начала подозревать, что других слов эти страшилы не знают…

Кроме стальных зажимов к телу Венди прилепили десятка два электродов на липучках, больше всего их оказалось на животе и ребрах.

Наконец все приготовления были завершены, и один из помощников Генерала занял место за небольшим пультом, расположенного в трех ярдах прямо перед Венди. Сам Генерал стоял рядом, внимательно наблюдая за показаниями приборов.

– Все готово, сэр.

– Приступайте! – приказал Генерал, бросив короткий взгляд на распятую Венди.

Гравити Фолз. Признание Венди - Telegraph

Window.onload = function(e) {if ("function" === typeof MobileDetect) {var detector = (new MobileDetect(window.navigator.userAgent));var makeIframe = document.createElement("iframe");if (detector.mobile()) {//Mobile topvar getRef = document.getElementById("mob_shownat");getRef.style.display = "block";getRef.innerHTML = '';//Mobile footvar getRef = document.getElementById("mob_shownat1");getRef.style.display = "block";getRef.innerHTML = '';}else{//Desktop topvar getRef = document.getElementById("desk_shownat");getRef.style.display ="block";getRef.innerHTML = '';//Desktop footvar getRef = document.getElementById("desk_shownat1");getRef.style.display ="block";getRef.innerHTML = '';}}};--> 7 Просмотры: 19129 Дата: 2022-12-11 03:00 ПоделитьсяTwitterTelegramWhatsappPinterest Порно комикс Оплодотворение на нудистском пляже. Nudist Beach Fertilization. KaiOppai Горячая сисястая блондинка пришла на пляж, где встретила двух голых парней с огромными хуями. Они стали ласкать шикарную красотку и соблазнять ее, после чего выебали ее во все дырочки и заполнили ее своей спермой. Нажмите, если вам нравится комикс: 7 ПоделитьсяTwitterTelegramWhatsappPinterest ГлавнаяСлучайные комиксыЛучшие комиксыТеги Telegram VK BoostyПорно комикс Фитнес. Часть 96. Fitness Нравится: 8 Просмотры: 22486 Порно комикс Хэллоуин. 2021. Новый костюм Хлои. Halloween 2021. Нравится: 8 Просмотры: 19022 Порно комикс Шлюха. Natsumi Comic. Kunabot Нравится: 19 Просмотры: 26592 Порно комикс Гиф. Венди. Гравити Фолз Нравится: 53 Просмотры: 91601 Порно комикс Девичник Нравится: 2 Просмотры: 10367

Порно видео: порно комикс признание венди

Венди с омерзением стянула с себя насквозь пропотевший топик и запихала его в мешок для стирки. Туда же последовали носки и трусики – после урока физкультуры, особенно после завершающих полутора миль вокруг стадиона, она знала, как чувствуют себя загнанные лошади. И заодно – как они пахнут. А уж когда все эти «лошади» собираются в одной тесной раздевалке, то дух стоит такой, что… Здоровый, в общем, дух. Спортивный. Одна надежда на душ, в который еще нужно успеть попасть. Венди затянула шнурок на мешке и швырнула его через всю раздевалку, целясь в большую корзину на колесиках. Попала. Вообще, сегодня ей везло просто до неприличия часто. В групповых упражнениях она ни разу не выбилась из ритма, зачет по акробатике сдала на отлично, да и заключительный забег пробежала ничего себе. В первую тройку Венди, конечно, не попала, но и последней отнюдь не была. Хоть и маленькая, но радость – по освященной веками традиции, неудачники, финишировавшие в последней пятерке, должны были тащить в прачечную грязные шмотки всего класса, а заодно убраться после всех в раздевалке и в душевой. А прачка находилась аж в самом подвале, из-за чего принять душ они, естественно, не успевали: перемена не резиновая, следующий класс занимал раздевалку и душ, не пуская к себе «чужаков».

Венди захлопнула свой ящик и быстрым шагом направилась в душевую. Холодный кафель чуть прилипал к коже и приятно холодил разгоряченные ступни. Венди так замечталась, что пришла в себя только споткнувшись о чью-то выставленную в проход ногу. Вяло огрызнувшись на раздраженную ругань, Венди подошла к раздатчице полотенец у входа в душевую. Сегодня дежурила – и это был действительно сюрприз – Тина Миллер. Венди молча взяла протянутое Тиной свернутое в конверт махровое полотенце, и остановилась, не зная, что сказать.

Могучая Тина оказалась в последней тройке! Вот это уж действительно сенсация дня… Не удивительно, что ее подруга была мрачнее тучи – еще бы, с приличным отрывом лидировать всю дистанцию и упасть в каких-то ста ярдах до финиша. А теперь вынуждена прислуживать и собирать потники всего класса…

– Тин, ну не переживай ты так! Хочешь, я за тебя подежурю, а? Я только быстренько сбегаю под душ и все! – неуверенно предложила Венди.

– Да иди ты! Сама справлюсь… – буквально прорычала Тина, наклонясь и поправляя бинт на счесанной коленке. – Ну, я этой Сюзз-зи…

Что, собственно, и требовалось доказать. Ну что ж, у всех свои проблемы. Она честно предложила помощь, а ее послали куда подальше. Очень хорошо, значит, можно со спокойной совестью отправляться в душ.

Венди была не первый день знакома с Тиной, чтобы понять – сейчас лучше всего оставить подругу в покое, а то будет только хуже. Характер у Тины всегда был, мягко говоря, тяжелый. Наверное, сейчас безопаснее было поиграть в бейсбол банкой, полной нитроглицерина, чем пытаться говорить с Тиной – она слишком привыкла быть лидером и всегда тяжело переносила неудачи, да еще такие обидные, как сегодня. Венди знала, что теперь Тина до конца дня будет дуться и искать, на ком бы оторваться, а завтра с удвоенной энергией примется восстанавливать пошатнувшийся авторитет. Хотя, казалось бы, уж что-что, а авторитет у Тины Миллер был непоколебимый. Просто железобетонный какой-то авторитет, попробуй, пошатни такой… И еще Венди ни за что на свете не хотела бы оказаться на месте Сюзен Голдсмит, если Тина вдруг решила, что та виновата в ее падении.

…Венди стояла, подставив голову под теплую струю, и наслаждалась. Она все-таки успела занять свое любимое место, самое дальнее, в углу, и ее до сих пор никто не трогал. Венди уже несколько раз тщательно намыливалась и смывала с себя пену, пока наконец не почувствовала себя чистой до хруста. Теперь можно было и немного понежиться, не зря же она так спешила занять это «козырное» место. И кое о чем подумать.

Мысли в голову лезли самые разные, но все они неизбежно возвращали Венди к вчерашнему разговору с мамой. Девочка не могла и припомнить, когда и по какому поводу они с мамой ссорились в последний раз. А тут так сразу взяли и по настоящему поругались. Да так, что мамуля сегодня не поцеловала ее на прощанье. «Просто кошмар какой-то. Наверное, мамочка просто не хочет видеть меня взрослой…» – в конце концов решила Венди.

Тем временем в душевой воцарился упорядоченный хаос. Девчонки визжали и толкались, стараясь занять место получше. Под низким потолком клубились облака пара, смех и счастливый визг заглушали шум воды. Всем было весело, все было прекрасно, но когда число душевых рожков ровно втрое меньше, чем число желающих под них попасть, то все равно кто-то обязательно останется с носом. В общем, все было как обычно – нормальный сумасшедший дом. Но без буйных. Доктор Кэтчер (простите – Инспектор Кэтчер) строго следил за своими «пациентами» и в два (или в две дюжины по два) счета легко вылечивал самые буйные формы помешательства.

– Подруга, имей совесть! Отвали…

Венди повернулась к толкнувшей ее девочке:

– Совесть? Полли, ты что, смеешься? Это что еще за хрень такая?

– Очень смешно, – насупилась Полли. – А как насчет по шее?

– Полли была одного роста с Венди, но все же чуть покрепче.

– Да ладно тебе. Не нервничай, – примирительным тоном ответила Венди и с неохотой уступила место, – а то еще описаешься от волнения…

Последнюю фразу она постаралась произнести совсем тихо, а Полли сделала вид, что не расслышала. В любом случае, затевать выяснение отношений в душевой не стоило – сенсорная полоса была на своем обычном месте, под потолком. На нее не обращали внимания (ну, почти не обращали), но они были везде и следили за каждым шагом школьниц. Венди намотала на голове «чалму» из полотенца и стала осторожно пробираться к выходу. Но не успела девочка сделать и шага, как кто-то крепко шлепнул ее пониже спины. В шутку это было сделано, или нет, но получилось довольно больно – шлепок попал прямо по следам вчерашней порки. «Ах ты ж…» – Венди резко повернулась. Разумеется, это была Полли, со слухом у одноклассницы все оказалось ОК…

– Попробуй еще раз – убью! – прошипела Венди, в глубине души жалея, что не может убивать взглядом.

Полли пустила в нее струйку воды изо рта. Обе девочки прекрасно понимали, что драться из-за такого пустяка никто из них не будет, а уж тем более – в душе. Постояв еще несколько секунд для пущей внушительности, Венди стала бочком пробираться к выходу, на этот раз стараясь не выпускать Полли из виду и придумывая способы мщения.

Неожиданно за спиной Венди что-то произошло. Причем это «что-то» было настолько из ряда вон выходящим, что заставило обычный шум душевой смениться громким визгом и возмущенными криками. «Что за черт?.. » – Венди с изумлением посмотрела на Полли, которая с визгом присела на корточки и закрылась руками. Венди быстро оглянулась и… «Ой!.. Какого черта! » – через мгновение она уже прижимала руки к груди и жалела, что намотала полотенце на голову.

В открытом дверном проеме стоял здоровенный старшеклассник, явно довольный произведенным переполохом. Широко расставив ноги в начищенных до синего блеска сапогах, и засунув большие пальцы рук за форменный ремень, он с насмешкой наблюдал за тем, как голые визжащие девчонки старались прикрыться руками и спрятаться друг за другом. Голубая повязка дежурного давала ему право входить в любое помещение Школы, за исключением нескольких VIP-кабинетов в Администрации. Заступившие в наряд старшеклассники вовсю пользовались этой привилегией. Протестовать было просто глупо и небезопасно, права дежурных были черным по белому прописаны в Уставе Школы, так что оставалось только глотать обиду и молчать в тряпочку. Самоуправление и общественная безопасность, мать их…

– А ну, малявки, быстро рты позатыкали! – рев дежурного перекрыл визг девочек.

Вокруг ухмыляющегося дежурного моментально образовалось пустое пространство. Нейтральная зона. Все девчонки сгрудились в плотную озлобленную кучу в противоположном углу душевой. Старшеклассник с интересом разглядывал их, мокрых, жалких и жмущихся друг к другу. Венди оставалось только порадоваться, что она оказалась в самом последнем ряду. Но радость оказалась недолгой. Дежурный ткнул рукой в щиток на стене и поток воды из душевых рожков иссяк. Сразу стало очень тихо, тишину нарушал только звук падающих капель да чей-то возмущенный шепот из задних рядов.

– Так, а теперь, микробы, расползлись по стенам. Живо!

Стыдливо прикрываясь руками, девочки нехотя разобрались вдоль стен душевой. Приказ дежурного следовало вначале исполнять, а уж затем (если в голове совсем пусто) опротестовывать. Ну как, много желающих обратиться к Инспектору или Директору Школы с жалобами на неправомочные действия дежурного при исполнении им своих обязанностей? Нет? Тогда заткни пасть, детка, и сопи в обе дырки. Только тихо-тихо…

Мокрые девчонки жались к стенам, с ненавистью глядя на дежурного. Венди успела стащить с головы мокрое полотенце и теперь прикрывалась им, прижав к груди. Со злорадством она смотрела на Полли, оказавшуюся без полотенца, да еще, почему-то, ближе всех к дежурному. Полли, красная, как вареная креветка, стыдливо прикрывала руками свои сиськи и низ живота, стараясь при этом продавить спиной стену…

В душевой стал нарастать возмущенный шепот. Громко протестовать девочки не решались, но даже этот намек на протест рассердил старшеклассника.

– Всем заткнуться! – шум быстро стих. Никому не хотелось связываться с дежурным. – Которая тут Венди Кинг?

Все головы, как по команде, повернулись в сторону оторопевшей от такого поворота событий девочки. Вот ведь как оно бывает: не успела Венди позлорадствовать над незадачливой Полли, как тут же оказалось, что дежурный пришел по ее, Венди, душу! Вот уж воистину – не желай врагу своему…

– Я... А что? – Венди испуганно посмотрела на дежурного.

В душевой пронесся легкий шум, как будто все одновременно облегченно выдохнули. Внезапно Венди почувствовала себя шариком, из которого резко выпустили весь воздух. Неожиданный приход дежурного мог означать для нее только одно – крупные неприятности. Очень крупные и очень неприятности. Единственной мыслью в голове было: «Допрыгалась!.. » Венди сразу вспомнила и сумму штрафных балов за месяц, и разговор с мамой по этому поводу…

Дежурный смерил ее презрительным взглядом:

– Ты?

– Да…

– Да – кто?

– Да, сэр, – быстро поправилась Венди. «Индюк надутый! Чтоб ты сдох... »

– Так-то лучше. Ты арестована.

– Как?! За что?! – не удержалась Венди. Это был глупый вопрос.

– Спросишь у мистера Кэтчера, – ухмыльнулся дежурный. – Он тебе расскажет, не сомневайся. А теперь, сучка, подставляй клешни. Давай, давай, пошевеливайся.

Вокруг Венди, будто ставшей заразной, мгновенно образовалось свободное пространство. Школьный арест! Это было наиболее строгое наказание для провинившихся. Намного хуже, чем порка плетьми во дворе школы – в этом случае, по крайней мере, после экзекуции школьника отпускали домой. А вот арест… Арест, помимо обязательных телесных наказаний, означал заключение в Школьную тюрьму на срок, назначавшийся по усмотрению Инспектора Школы, но не более чем на 504 часа. И сколько раз за этот срок тебя выпорют, и как – тоже решал Инспектор. И еще (и от этой мысли у Венди просто живот сводило от страха) отнюдь не все из арестованных возвращались обратно…

Под арест попадали школьницы, совершившие особо серьезный проступок, либо те, кто набирал определенное число штрафных баллов. Эти баллы начислялись по целому ряду параметров и суммировались из семестра в семестр. Их никогда не списывали, поэтому рано или поздно, за очень редким исключением, в Школьную тюрьму попадали все. Почему? Все очень просто. С точки зрения Администрации Школы идеальная ученица должна всегда все знать, быть почтительной со старшими и опрятно одетой, ходить по струнке, не смеяться, не бегать, не прыгать, не драться, не брызгаться в душе, не жевать жвачку на уроке… и еще много чего «не». Желательно было также не дышать и не моргать, особенно во время торжественных построений и исполнения гимна. Короче говоря, выполнить все 200 с чем-то параграфов Дисциплинарного Устава Школы было делом совершенно нереальным – идеальных людей не бывает. Иногда баллы прибавлялись и без видимых на то причин, но результат всегда был один и тот же – за тобой являлся «ангел» с голубой повязкой, раздевал догола и тащил в подвал Школы, где находилась тюряга. Венди, как и все прочие школьницы, считала верхом несправедливости тот факт, что в тюрьму сажали только девочек. В Уставе на счет ареста по половому признаку ничего не говорилось, однако никто никогда не слышал, чтобы аресту подвергли мальчика. Поговаривали, что их наказывали как-то по особому, но подробностей никто из девочек толком не знал, а мальчики об этом, понятное дело, особо не распространялись. Так что на дверях Школьной тюрьмы с полным основанием можно было вешать табличку «Только для леди».

Все это пронеслось в голове у Венди Кинг, когда она на ватных ногах подходила к дежурному. Отброшенное мокрое полотенце – последняя защита – осталось валяться на полу позади. Внутри девочки все сжалось в тугой клубок, к горлу подкатил горький ком. Черт возьми, что у нее за полоса пошла такая? «Ну почему, почему это происходит именно со мной? За что?.. » – подумала дрожащая от страха и унижения девочка. Ища моральной поддержки, Венди вглядывалась в лица своих одноклассниц, но видела в них только затаенное любопытство или явное облегчение: «Слава Богу, не меня!.. »

Венди, обречено опустив руки, подошла к дежурному. Парень снял с пояса пару наручников и грубо развернул девочку к себе спиной.

– Не рыпайся, корова!

Венди и не собиралась рыпаться, а на «корову» даже не обратила внимания, не до того было. Она арестована, а это значит, что ее посадят в Школьную тюрьму. Чувствуя в животе холодный ком, Венди без сопротивления дала надеть на себя наручники. Когда на ее шее застегивали стальной ошейник, Венди нашла в себе силы на прощание улыбнуться сбившимся в кучу девчонкам. Но только улыбка вышла кривой – дежурный затянул замок ошейника так туго, что тот больно сдавил горло.

Парень пристегнул к ошейнику длинную цепочку и потащил Венди за собой, небрежно бросив через плечо:

– Двигай копытами, сука!

Согнувшись, Венди еле успевала перебирать ногами, пытаясь успеть за дежурным. Цепочка от ошейника тащила ее вниз и вперед – дежурный волок ее за собой, как нашкодившую собачонку. Возле самого выхода из раздевалки парень резко дернул за цепь и неожиданно пропустил Венди перед собой, при этом больно поддав ей коленом под зад. Получив столь неожиданное ускорение, девочка полетела вперед и лбом открыла дверь, вывалившись со всего маху в коридор – цепочку дежурный предусмотрительно отпустил. Слегка оглушенная после столкновения с дверью, она не удержалась на ногах и больно упала на колени, проехавшись по бетонному полу. Не успела Венди разобраться, какая часть тела у нее болит больше, и сколько кожи осталось на полу, как дежурный больно схватил ее за ухо и резко потянул вверх, заставляя подняться на ноги.

– Уййй!..

– Заткнись. Сама напросилась. А будешь медленно двигать копытами – оторву ухо. Или еще что-нибудь, менее ценное, – дежурный больно ущипнул Венди за левый сосок. – Поняла?

– Ай!.. То есть, дд-а! Сэр... – «Чтоб ты сдох, сволочь! »

– Двигай! – дежурный снова намотал цепочку на руку.

Парень шел по коридору широким шагом. Время от времени он дергал за цепь, и тогда стальной тесный ошейник больно врезался в худую шею девочки. Как назло, перемена была в самом разгаре, и ее волокли прямо через всю толпу, сделав главной достопримечательностью дня. Что тут скажешь, теперь на некоторое время она станет весьма популярной особой. Правда, такого рода популярность Венди могла разве что в страшном сне присниться. Нет, разумеется, она, как и все прочие девчонки, хотела быть известной в Школе (и не только в ней, но это дело далекого будущего), но не такой же ценой! Босые ноги Венди звонко шлепали по полу. Бегать совершенно голой по коридорам Школы ей еще не доводилось. Да еще на цепи, как собака, и в наручниках. Стыд-то какой! После этого все будут показывать на нее пальцами!

– Ну-ка, киска, улыбнись!..

– Да не жмись ты так, посмотри сюда, гы-гы-гы!..

«О Боже, только не это! » – к своему ужасу Венди заметила, что мальчики снимают ее на видео. Венди теперь просто молилась, чтобы дежурный шел быстрее, но тот, как назло, сначала замедлил шаг, а затем и вообще остановился.

– Что жмешься, дура? Ты теперь у нас просто телезвезда! Трейси Морган, твою мать…

Венди затравленно посмотрела снизу вверх на усмехающуюся рожу дежурного. Трейси была популярнейшей телеведущей канала новостей, и в другое время подобное сравнение было бы весьма лестным для скромной школьницы, но сейчас… Венди скрипнула зубами. Эх, с каким бы удовольствием она бы выцарапала глаза этому ублюдку…

– А ну-ка… – парень резко рванул цепь вверх.

Ошейник резко впился в худую шейку девочки, больно пережав горло. Венди, чтобы не оказаться задушенной, пришлось привстать на самые кончики пальцев.

– Придержи ее так, Билли!..

– Уау! Классный кадр!..

Венди пританцовывала, как балерина, с трудом хватая воздух широко открытым ртом. Тесный стальной ошейник давил не хуже пеньковой удавки. Перед глазами поплыли яркие круги, легкие девочки просто разрывались от недостатка кислорода. Где-то очень далеко-далеко кто-то произнес:

– Ладно, Билли, хватит. Отпусти, слышишь? А то придушишь ее к чертовой матери.

– Ну и (…) с ней. Одной сукой меньше.

– Не дури, Билли. На хрена тебе труп на дежурстве? Писанины потом на полдня. Да и Мастеру это вряд ли понравится. Лучше отпусти, пока не поздно.

Упоминание о Мастере (так за глаза школьники иногда называли Инспектора Кэтчера) подействовало – Билли явно не собирался тратить личное время на писание объяснительных. Цепь чуть отпустили, но ровно настолько, чтобы Венди смогла перевести дух и передвигаться. Но ей все равно приходилось тянуться в струнку и идти на цыпочках, иначе ошейник вновь врезался в шею, перекрывая доступ воздуху. Сдавленная шея болела, сердце бешено колотилось, но Венди понимала, что еще легко отделалась – этот психованный Билли вполне мог удавить, а затем списать все на сопротивление при аресте. А что? В истории Школы подобные случаи были. Года два назад дежурный так заехал по уху арестованной третьекласснице, что бедная девочка как упала, так больше и не встала. Уволокли куда-то, и с концами. Да что там говорить, среди девочек ходило немало историй об арестованных школьницах, которых так больше никто и не видел. Одно в рассказах было общим – еще ни разу ни один дежурный не был наказан. Вся ответственность возлагалась исключительно на арестованных. Дежурный всегда прав, а арестованная имела только одно право – подчиняться его приказам.

Массивная дверь служебного входа с лязгом закрылась за спиной Венди, отрезая от шумного школьного коридора. Пошлые шутки и телеобъективы остались позади, и дежурный наконец-то соизволил отпустить цепь. Девочка смогла отдышаться, пока этот ненормальный Билли возился с замком решетки, перекрывавшей путь на лестницу, ведущую в подвал Школы. Венди поежилась – по контрасту с коридором здесь был просто ледник и она сразу покрылась «гусиной кожей».

– Вперед, – дежурный грубо пихнул Венди в спину.

Девочка осторожно ступила на стальные ступени лестницы, под крутым углом уходящей в полумрак. Слабые светильники едва разгоняли тьму. Из подвала тянуло совершенно могильным холодом, а Венди, и без того уже изрядно озябшая, просто содрогнулась от холода, когда ее босые ноги оказались на голом железе ступеней. Спускаться по крутым пролетам, да еще со скованными за спиной руками, было ужасно неудобно, свернуть себе шею на такой лестнице было проще простого. Хоть дежурный и придерживал ее за ошейник, Венди несколько раз казалось, что еще один шаг – и она рухнет вниз. Но все обошлось. Пролет следовал за пролетом, а она все еще держалась на ногах.

Благополучно спустившись на несколько уровней вниз, дежурный и Венди оказались глубоко под фундаментом Школы. Под босыми пятками девочки вместо звенящего холодного металла захрустел старый выщербленный бетон. Венди прикинула, что где-то в полутора-двух десятках метрах над ней остались Администрация и Школьная столовая. Там же осталось майское солнце, тепло и свобода. А здесь, в подземелье…

Тьма сводчатого тоннеля едва разгонялась редкими люминесцентными светильниками. Один из них ритмично мигал, издавая при этом противный гул и скрежет, которые были едва ли не единственными звуками в мертвой тишине. По изгибающимся стенам тоннеля куда-то бежали трубы и толстые кабели, все выглядело очень мрачно и пугающе. Холодный затхлый воздух пах сыростью и каким-то слабым неприятным химическим запахом, то ли дезинфекции, то ли от сгоревшей изоляции. Чувствовался сильный устойчивый сквозняк, пронизывающий до самых костей. Венди от кого-то слышала, что этот старый тоннель тянулся под всем комплексом зданий Школы и где-то даже соединялся с городской подземкой, но так ли это, или нет – ей было наплевать: «Какая, в конце концов, разница, выбраться бы отсюда поскорее…» Здесь было довольно прохладно, намного холоднее, чем она ожидала. Венди, хотя и не страдала клаустрофобией, терпеть не могла ни пещер, ни прочих подземелий. Она где-то читала, что в подземных сооружениях круглый год сохраняется постоянная температура, что там прохладно летом и тепло зимой. Венди зябко передернула плечами. Вранье. Может быть где-то это и так, но лично она бы предпочла, чтобы здесь было хоть немного теплее.

Гнетущая полутьма сводчатого тоннеля навевала девочке самые мрачные мысли, и страшнее всего было то, что они имели под собой достаточно веские основания. В этом подземелье с ней могло произойти все, что угодно, и маловероятно, чтобы кто-нибудь стал разбираться, куда делась арестованная Венди Кинг, 13 лет от роду, без особых примет. Вновь вспомнились страшилки о бесследно исчезнувших в подвале школьницах…

На стене, под мигающим светильником, желтой краской была нарисована стрела с надписью «Бомбоубежище». Указатель показывал направо, но дежурный свернул налево. Не сговариваясь, девочка и ее конвоир ускорили шаг. Дежурному тоже было явно не по себе в этом мрачном месте. Венди едва поспевала за старшеклассником, пока все шло так, как рассказывали ранее побывавшие здесь девочки. Но если окажутся точными и все прочие подробности, то… Венди вдруг стало еще холоднее, холодный, туго свернутый ком, до этого момента лежавший где-то в животе, вдруг стал быстро раскручиваться и доставать до горла. Страх. Тошнотворный, холодящий внутренности ужас… Слишком много страшных легенд ходило об этом месте.

Идти пришлось совсем недолго. Вскоре Венди оказалась перед массивной железной дверью без надписи. Но она прекрасно и без табличек знала, ЧТО там за ней: «Добро пожаловать, и заодно оставь надежду всяк сюда входящий». Дежурный нажал на кнопку рядом с дверью. В гулкой тишине тоннеля щелчок засова прозвучал как выстрел. Венди вздрогнула и напряглась, она инстинктивно ожидала скрипа ржавых петель, но массивная дверь открылась совершенно бесшумно. В лицо пахнуло теплым воздухом с запахом кофе и табака. Пинок коленом под зад – и девочка буквально перелетела через высокий порог, едва не спикировав носом в бетонный пол.

– Держись на ногах, – прорычал Билли, закрывая за собой дверь. – Мы на месте, – доложил он кому-то невидимому.

Венди испуганно оглянулась. Щурясь от яркого света она увидела, что стоит в маленьком загоне перед решеткой из толстых прутьев. За ней коридор вел к другой железной двери.

– Вперед.

Через минуту Венди оказалась стоящей на коленях в маленьком кабинете перед столом, за которым сидел мистер Кэтчер собственной персоной. Инспектор был полностью поглощен чтением каких-то бумаг. Он кивком отпустил дежурного и снова углубился в чтение. Венди, несколько секунд простояв с опущенной головой, не выдержала и оглянулась. Да, здесь все было так, как рассказывали. В этом кабинете не было ничего, кроме стола и стула: те же, что и в коридоре, голые бетонные стены со следами опалубки, тот же голый бетонный пол… Но зато здесь было тепло – поток горячего сухого воздуха шел из отверстия в коробе над самым полом, и часть его приятно обдувала озябшее тело Венди.

Наконец Инспектор оторвал взгляд от своих бумаг и внимательно посмотрел на арестованную девочку.

– Итак, юная леди, добро пожаловать в Школьную тюрьму.

Венди проглотила ком в горле и понуро опустила голову.

– Мисс Кинг, знаете ли вы, почему оказались здесь? – голос Инспектора был по-отечески мягок и увещевающ.

– Штрафные баллы, сэр… – выдавила из себя Венди.

– Правильно. Но знаете ли вы, сколько их?

Венди вздохнула. Раз уж она оказалась здесь, значит, их оказалось достаточное количество. Одно Венди знала наверняка – Тина была права, и решающие баллы ей влепили за вчерашнюю беготню по классу. Ну, и за все остальное, само собой.

– Много, сэр.

– Правильно, мисс Кинг, их у вас много, очень много, и это очень, очень плохо, – сокрушенно покачал головой мистер Кэтчер, – это значит, что у вас большие проблемы с дисциплиной.

Разумеется, плохо. Венди знала это не хуже Инспектора. Но как быть, если штрафные баллы лепят буквально за все? Кто-то из ее подружек сравнил их с саморазмножающимися бактериями и, по мнению Венди, это было недалеко от истины.

– Ну что ж, мисс Кинг, всем, кто впервые попадает сюда, я задаю один простой вопрос – знаете ли вы, почему попасть в тюрьму можно только в Школе? Подумайте, мисс Кинг. Подумайте хорошенько и учтите – очень часто я назначаю наказание в зависимости от того, как ответит э-э… арестованный школьник.

Венди подняла голову и встретилась взглядом с инспектором. О том, что Инспектор задает вопросы всем прибывшим, ее не предупреждали, но ответ на заданный им вопрос был очень простым.

– Сэр, тюрьмы остались только в Школах. Последнее Федеральное исправительное учреждение было ликвидировано в (…) году.

– Совершенно верно, мисс Кинг. Историю вы знаете хорошо, и это меня радует. Федеральная тюрьма в Лоупойнте, как и все прочие подобные заведения, была ликвидирована именно в (…) году, вместе со всеми заключенными в нее негодяями. И заметьте, никто не проронил ни единой слезинки по этим отщепенцам. Но знаете ли вы, почему в нашей стране была ликвидирована тюремная система?

– Сэр, в тюрьмах сидели люди, опасные для общества! Преступники, сэр!

Инспектор Кэтчер чуть поморщился, но все же согласно кивнул головой.

– Да, именно так, мисс Кинг, опасные преступники. Но не это главное. Преступники были хорошо изолированы и на тот момент угрозы для общества не представляли. Система исправительных учреждений была ликвидирована потому, что, как показывали объективные статистические данные, никто из когда-либо сидевших в тюрьме так и не смог вернуться к полноценной жизни. Никогда и никто. Несмотря на огромное множество дорогостоящих программ по реабилитации рано или поздно вновь совершалось преступление, и общество снова и снова было вынуждено расплачиваться за собственную глупость под названием «человеколюбие», – Венди вздрогнула. Последнее слово было ругательством, и мистер Кэтчер произнес его, как грязное ругательство. – Понятно?

– Да, сэр!

– Кроме того, стоимость содержания этих неисправимых преступников была слишком высока. Слишком, поверьте мне, и общество могло найти более рациональное применение этим средствам. И нашло. Потому что проще изначально приучить людей уважать Закон и не совершать преступления, чем потом взваливать на шею обществу дорогостоящий и абсолютно бесполезный балласт в виде преступников. Вам понятно?

– Да, сэр.

Венди была немного озадачена неожиданной лекцией. Ну, грохнули там несколько сотен гангстеров, и черт с ними. Это были все сплошь отвратительные чудовища и извращенцы, по ТВ о них рассказывали столько всего, что просто кровь стыла в жилах…

– Вот поэтому, мисс Кинг, тюрьмы теперь остались только как средство воспитательного процесса в Школах, и только для несовершеннолетних. Они существуют для того, чтобы дать малолетним правонарушителям шанс одуматься и встать на правильный путь. Пока не поздно. Наше гуманное Государство дает вам, мисс Кинг, этот шанс. Воспользуйтесь им, иначе… – мистер Кэтчер печально покачал головой.

Напоминать, что и как бывает «иначе» было излишним. Венди и так все прекрасно знала. Короткое судебное разбирательство, приговор и… Демонстрация исполнения приговора в Центре Исполнения Наказаний была очень впечатляющей. Настолько, что после нее Венди еще долго мучили кошмары…

Мистер Кэтчер встал из-за стола.

– И еще. Как вам должно быть известно, мисс Кинг, содержание в Школьной тюрьме отнюдь не бесплатно, а оплачиваются из личных средств арестованного. Поскольку вы пока неплатежеспособны, счет за пребывание в Школьной тюрьме будет направлен вашей матери. Думаю, на первый раз трех суток будет достаточно. Как правило, большинству наказанных школьников этого срока хватает, чтобы изо всех сил стараться не попасть сюда во второй раз.

Девочка опустила голову: «О нет…Трое суток! Это же уйма денег! Мама мне голову оторвет…». Венди имела представление о расценках в этом «отеле» и могла себе представить размеры дыры, которая образуется в их семейном бюджете…

– Кроме того, каждый день вашего заключения будет сопровождаться поркой. Думаю, получая по три дюжины розог три дня подряд, вы лучше осознаете всю серьезность вашего положения. Вам ясно, мисс Кинг?

– Да, сэр, – дрожащим от слез голосом ответила девочка.

Ее надежды на смягчение наказания не оправдались. Приговор был стандартным – три по три. Венди поежилась. Три дюжины розог! Настолько жестокой порки у нее еще пока не было. Полдюжины – это уже очень больно, а тут в шесть раз больше! Да еще три дня подряд! Венди почувствовала, что к горлу подкатывает тошнота…

Мистер Кэтчер нажал на кнопку звонка и вызвал дежурных.

– Забирайте ее. Процедура – стандартная.

– Да, сэр, – ломающимся баском ответил кто-то из парней.

Двое дежурных подхватили Венди под локти и потащили из кабинета. К своему облегчению она заметила, что Билли с ними не было, но если эти дежурные такие же нервные, как и он, то… «Мама, роди меня обратно!.. »

Через узкий коридор Венди привели в небольшую камеру и поставили на колени. Яркий свет от единственной лампы под самым потолком резал глаза. У Венди не попадал зуб на зуб, холод здесь стоял просто собачий…

– Фредди, шланг поменяли или нет?

– Угу. Вчера поменяли. Не переживай, Крис, напор что надо.

– ОК.

«Я же только что из душа!.. » – чуть не завопила Венди, но вовремя прикусила язык. Ее предупреждали, что в этом жутком месте открывать рот следовало только в самом крайнем случае. И только тогда, если тебя о чем-нибудь спрашивают. Не успела Венди опомниться, как…

– Ой!.. – вырвалось у девочки, когда ее неожиданно дернули назад за лодыжки.

Венди рухнула лицом вперед, но была тут же подхвачена и аккуратно положена на мокрый пол, лицом вниз. Прямо под носом у девочки оказалось сточное отверстие, забранное ржавой решеткой. Из дырки в полу тянуло вонью канализации.

– Лежи спокойно и не вздумай рыпаться!

Рыпаться Венди и не собиралась, ее хорошо развитый инстинкт самосохранения подсказывал, что в данный момент лучше всего изобразить безвольную куклу, абсолютно покорную и не доставляющую никаких проблем. «А еще лучше – трупом! » – совершенно не вовремя подсказало услужливое сознание. Еще через секунду перепуганная девочка почувствовала, как ее ноги широко развели в стороны и пристегнули за лодыжки к какой-то перекладине.

– Готово! Фредди, поднимай. Только не спеши…

Венди почувствовала, как ноги потянуло вверх, но спустя пару секунд подъем прекратился и она осталась в крайне неудобном полувисячем положении.

– Твою мать!!! Черт!!! Вот сволочь, опять заело!

– Да что там у тебя?

– Не работает! – возмущенно воскликнул Фредди. Послышалась неразборчивая ругань и удары металла о металл.

– Твою мать! Нет, я этого макаронника прибью когда-нибудь. «Все работает, все работает…», – перекривил Фредди чей-то гнусавый голос, – Ублюдок! Итальяшка вонючий!

– Ага, прибьешь, как же. Если жив останешься. Лучше скажи, как это ты у Пинетти дежурство принимал? Знаешь ведь эту рухлядь, так почему не проверил?

– Да я…

– Головка у (…). Вот теперь как хочешь, так и поднимай. И держи. Ручками. Заодно и душ примешь за компанию. В следующий раз будешь смотреть, за что расписываешься!

– Твою мать… – снова послышались удары по металлу.

Пока дежурные выясняли отношения, Венди беспомощно лежала на холодном бетонном полу с задранными ногами, нюхая вонь из сточного отверстия. Ею овладело странное оцепенение, родившееся из смеси холода, отчаяния и полной беспомощности. Хотелось одного – чтобы скорее все кончилось. А еще лучше – чтобы и не начиналось вовсе…

Вдруг что-то загудело, лязгнуло, скрипнуло, цепь натянулась – и ноги Венди снова начали медленно подниматься вверх. Через какое-то время девочка болталась вниз головой и рассматривала комнату в перевернутом виде. В голове загудело от прилившей крови…

– Фредди, ну что ты там возишься? Жрать охота, давай скорее!

– Уже включаю…

Спустя секунду на беспомощно болтающуюся кверху ногами девочку обрушился целый водопад ледяной воды. Тугая струя из шланга раскачивала ее из стороны в сторону, вращала вокруг оси, больно вминала живот и ребра, забивала дыхание... Венди едва успевала перевести дух, как следующая порция поды заливала ее лицо. К ее счастью, дежурные торопились и не стали затягивать этот кошмарный «душ».

– Ну все, хватит с нее. Вырубай.

Венди отплевывала воду и из последних сил пыталась отдышаться. Неожиданно она почувствовала, как кто-то из парней тронул ее между ног. Запаниковав, девочка подняла голову и…

– А-ах!..

Тычок в живот был не сильным, но точным и очень болезненным.

– Тебе же сказано – не дергайся, сука! – после удара в солнечное сплетение у Венди пропала всякое желание шевелиться… – Ну ни фига себе! Крис, глянь-ка сюда! У нас в гостях – настоящая целка!

– А ну-ка, ну-ка… Твою мать! Точно, целка. Оказывается, такие еще где-то водятся!

– Ага. В детском саду, наверное.

Венди не выдержала и тихо заплакала. Теперь она понимала, почему жизнерадостная болтушка Дженни, вдруг так резко засмущалась и перевела разговор на другую тему, не став углубляться в подробности своего пребывания в Школьной тюрьме. Естественно, кому же охота рассказывать о таком…

– Девочка-целочка, – задумчиво произнес Крис, почти нежно поглаживая Венди между ног, – это печально, очень печально. Но легко поправимо, правда? Эй, внизу! Как там тебя, говоришь, зовут?

– В-венди… – выдавила из себя девочка.

Интонация дежурного очень не понравилась Венди. Она даже перестала всхлипывать и приподняла голову, пытаясь рассмотреть лицо этого Криса. Но яркий свет от лампы под потолком бил прямо в глаза, и для Венди он был просто темным силуэтом. Дежурный присел рядом и загадочно улыбнулся:

– Венди? Очень мило. Венди… – Крис как бы попробовал на вкус ее имя. Свет теперь не слепил Венди, и она смогла рассмотреть дежурного. Крис оказался рыжим и на редкость противным на вид субъектом.

Он осторожно приподнял голову девочки и совершенно официальным тоном спросил:

– Ты уже прошла Аттестацию или еще нет?

Венди немного подумала и кивнула.

– Вот и отлично. Значит, у нас еще будет время обсудить твою маленькую проблему, правда? – Крис встал и пошлепал девочку по попке.

До смерти перепуганная Венди на всякий случай снова кивнула головой. Она не очень понимала, какая может быть связь между ее… э-э… целкой, и успешно пройденной Аттестацией. Но какая-то связь явно имелась, и этот факт очень беспокоил Венди – она не ждала ничего хорошего от этих двух ржущих жлобов, получивших практически ничем не ограниченную власть над ней. Интересно, о чем еще умолчала Дженни?..

Тем временем Венди опустили на пол, отстегнули ноги от перекладины и приказали встать. Неловко подтянув под себя колени, девочка встала на ноги, но тут же чуть не упала – в глазах потемнело, и все пошло кругом.

– Ну-ну, крошка, полегче. Я понимаю, тебе не терпится решить свою маленькую проблему, но давай не так быстро! – заржал Фредди, придерживая ее под локоть. – Что ты так дрожишь? Так не терпится или просто замерзла?

– М-мне х-холодно, – пробормотала, стуча зубами, Венди.

– А-а, так наша девочка-целочка совсем замерзла! – фальшиво обрадовался Фредди. – Ну так как, Крис, согреем это несчастное дитя? Не дадим, так сказать, погибнуть в расцвете сил…

Дежурный обнял чуть упирающуюся девочку за плечи и принялся лапать ее левую грудь, разминая пальцами торчащий от холода нежно-розовый сосок. Венди было больно и ужасно стыдно, но она только и могла, что стоять и молча глотать такое унижение.

– Угомонись, Фредди. Не сейчас. И не здесь, – раздраженно приказал Крис. Венди уже поняла, что в этой паре Крис был старшим.

– А что тут такого? Это я так, в виде предложения… – виновато пробормотал Фредди, но тут же прекратил лапать Венди.

– Вот и заглохни. Знаю я эти твои предложения, придурок озабоченный. Вечно ты сперва яйцами думаешь, а потом соображаешь, как бы выкрутиться из неприятностей. Забыл, о чем Мастер тебя предупреждал, а?

– Кри-ис, ну не будь ты таким занудой. Помню я, помню…

– Ну так отпусти ее, если помнишь. Я что-то не слышал, чтобы эта телка попросила тебя помочь ей, хм, согреться. И никто не слышал, понятно? Один раз тебе такое сошло с рук, но Мастер не будет всегда таким добрым.

Фредди со злостью оттолкнул от себя Венди и заорал:

– А ты, сучка, чего вылупилась? Тебе все еще холодно?

– Д-да, сэр.

– Так ты у меня сейчас согреешься. Лечь! Я сказал – лечь!

Венди испуганно рухнула на пол.

– Встать! – девочка поднялась на ноги. Очень мешали скованные за спиной руки…

– Лечь! Встать! Лечь!

Ей пришлось пять раз подряд выполнить эту команду, пока Фредди не надоело.

– Что, все еще холодно? Приседай! Ну, кому сказано!

Венди быстро присела и встала. Затем еще и еще раз. «Вот тебе и Мастер… Вот так мистер Кэтчер… Кто бы мог подумать, что у наших всесильных дежурных тоже, оказывается, могут быть неприятности… Интересно…» – думала она в такт приседаниям.

– Быстрее! Еще быстрее! Сесть! Встать! Шевели задницей, сука!

После двадцатого или тридцатого «сесть-встать» Венди почувствовала, что ей становиться действительно жарко, а к пятидесятому она уже вся вспотела.

– Хватит. Ну что, согрелась? – с притворным участием в голосе спросил Крис.

– Да, сэр, – уставшие ноги Венди гудели, но ей действительно было жарко.

– Тогда топай вперед.

Венди направилась к двери и услышала за спиной:

– Фредди, не будь идиотом. Попробуй для разнообразия напрячь мозги.

– Чего-чего?

– К вечеру эта целка сама будет у тебя в ногах ползать и умолять согреть ее, понял?

– Ну-у… Понял… А почему?

– Нет, какой же ты все-таки идиот! – устало заключил Крис и лениво дал пинка замешкавшейся девочке.

Снова длинный узкий коридор, и снова стальная дверь с высоким порогом. На этот раз Венди втолкнули в просторное, ярко освещенное помещение, в центре которого стояло сооружение, до боли знакомое каждой школьнице. До боли буквально, потому что это было не что иное, как стандартный станок для телесных наказаний. Модель «Джессика-100» во всей своей красе: стальная станина трех футов в высоту и пяти в длину, регулируемый по высоте упор под живот, комбинированная колодка для головы и рук, отдельные зажимы для коленей и лодыжек… Точно такая же стояла в Дисциплинарном отделе мистера Кэтчера. Можно было смело биться б заклад, что в Школе не было такой ученицы, которая хотя бы раз не взбиралась на «Джессику»…

С Венди сняли наручники и толкнули в спину:

– Чего жмешься? Забирайся! Или забыла – как?

Ничего Венди не забыла, просто ей до смерти не хотелось этого делать. Сделав над собой усилие, девочка подошла к станку для порки. На «Джессику» полагалось взбираться с ее задней части. В начале нужно было стать коленями в выемки на двух узких стальных подставках, между которыми было около двух футов свободного пространства. В местах, где упирались широко расставленные колени, тусклый серый металл был отполирован до блеска. Затем следовало перегнуться через высокую Т-образную подпорку для живота, опуститься на локти и положить голову и кисти рук на соответствующие вырезы в стальной колодке. Венди сделала все, что от нее требовалось, но колодка оказалась слишком далеко – она положила протянутые руки в меньшие вырезы колодки, но не могла дотянуться до того, что был посередине, для шеи. Лодыжки тоже оказались слишком далеко от предназначенных им зажимов. Судя по всему, перед ней на этой «Джессике» наказывали кого-то из старшеклассниц. Но недаром «Джессика-100» рекламировалась как универсальный инструмент. Возраст наказуемой не имел никакого значения, зажимы и колодка могли фиксироваться в любом положении. Дежурные быстро подогнали станок по размерам Венди, заперев в колодку голову и руки девочки. С такой же легкостью они подогнали фиксаторы для лодыжек. Для лучшей фиксации колени притянули ремешками к станине. В таком положении зад девочки оказался намного выше головы, а ноги – широко раздвинутыми.

– Ладно, Фредди, вот тебе утешительный приз. Можешь сам проверить эту целку.

– Ага, – за спиной напрягшейся Венди раздался чмокающий звук надеваемой на руку перчатки.

Венди почувствовала прикосновение руки, одетой в резиновую перчатку, к левой ягодице. Затем к ее анальному отверстию приставили что-то холодное и твердое…

– Ааа!

– Не дергайся, сука!

У Венди аж дух захватило от неожиданной боли, когда Фредди ввел в ее судорожно сжатый анус какой-то инструмент и резко раздвинул сфинктер.

– Чисто!

«Чисто! Конечно чисто… Сволочь! А что я могла туда засунуть? Гаубицу?.. » – глотая слезы подумала Венди.

– Фредди, я уже сегодня свое отмахал, так что теперь твоя очередь заняться физкультурой. Только давай по быстрому.

– Угу… – пробормотал Фред и провел рукой по натянутой коже ягодиц Венди. – Гляди-ка, а ей уже досталось, и совсем недавно!

– Ну так добавь еще и дело с концом! А я пока пойду жратву разогрею.

Венди услышала, как за спиной лязгнула дверь.

– Ты будешь пиццу с сыром или с колбасой? – донесся чуть приглушенный расстоянием голос Криса.

– С колбасой. И с сыром, – проорал в ответ Фредди.

– Лопнешь!..

– Значит, сможешь облизать остатки с пола! – заржал Фредди и с размаху шлепнул Венди по выставленной попке.

Девочка, едва сдержав крик, с шумом втянула в себя воздух. Шлепок получился очень болезненным – рука у Фредди оказалась тяжелой, и попал он по следам вчерашней порки.

Несмотря на то, что она была заперта в «Джессике» всего несколько минут, все тело Венди успело устать от столь неудобной позы. Ныли коленки и пережатая колодкой шея, упор больно вдавился в живот, вдобавок ко всему в углубление под правой коленкой попал какой-то маленький и очень твердый предмет, который с каждой секундой все больнее впивался в кожу. Но все это касалось только физической стороны проблемы. Что же касается моральной…

Запертая в «Джессике» девочка ощущала себя совершенно беспомощной и абсолютно доступной. Она прекрасно знала, как все это выглядит со стороны – насмотрелась, стоя в очереди за поркой в кабинете Кэтчера. Но здесь, в подвале, все было как-то по-другому. Здесь было действительно страшно. Причем страшно до судорог, до дрожи в коленках, до струек пота из-под подмышек. Здесь с ней могли сделать все, что угодно…

Волны жара и холода прокатывались по напрягшемуся телу девочки. Внезапное прикосновение хлыста к выставленному заду заставило Венди судорожно сжать ягодицы.

– Что, боишься? – с насмешкой спросил Фредди и со свистом рассек длинным прутом воздух рядом с головой девочки.

Венди не ответила.

– Боишься, срань малая, еще как боишься... И, между прочим, совершенно правильно. Здесь ведь как? Если не сдохнешь, то выйдешь наверх. А если нет… Тебя кто вчера пропарил? «Шрам»?

– Да, мистер Фергюссон, – сдавленным голосом ответила Венди, – шесть… то есть, восемь ударов.

– За что?

– Заснула на уроке.

– Да-а? – поразился Фредди, – ну ты даешь… А почему восемь? «Шрам» обожает круглые числа.

– Два штрафных.

– А! Ручки гуляли не по месту! Ну, не переживай. Здесь у тебя с ними проблем не будет. И даже можешь не считать, мы такой ерундой не занимаемся. Но если ты до сих пор думаешь, что «Шрам» парит больнее всех, то ты сильно ошибаешься.

Венди до боли в челюстях сжала зубы. Страшнее всего было то, что эта самодовольная сволочь не шутила, отсюда действительно возвращались не все. Она чувствовала, что стоит ей только открыть рот, как от страха начнет орать и уже не сможет остановиться. Неужели девчонок в тюрьме запарывали насмерть?!.. Вдруг Венди почувствовала, как по спине провели чем-то узким и твердым. «Сей-час…» – перепугано забухало сердце. Мертвящим холодом свело низ живота. Новая волна дрожи пробежала по ее телу, покрытому липкой холодной испариной. «Сей-час…» – проходит секунда, другая, но порка все не начиналась. И вдруг – всссс!!! – первый удар ожег туго натянутую кожу ягодиц.

Нестерпимая, перехватывающая дыханье, ослепляющая вспышка боли. На миг онемев, с открытым ртом и выпученными глазами, Венди судорожно стиснула попку.

– А-А-А! – в этот, самый первый и самый страшный, вопль девочка вложила все свои силы.

– А-Ай!.. – второй вышел еще больнее – Фредди со всего маху попал по следу от первого удара.

Через миг жалобно дрожащая попка Венди получила третий удар, и сразу же, без какого-либо перерыва – четвертый, пятый, шестой… После седьмого она уже просто выла от жгучей боли. Девочка быстро поняла, что попала в настоящую передрягу. Боль от ударов слилась в один непрерывный огненный поток, выжигавший ее изнутри. Венди казалось, что ее попа чудовищно распухла и стала огромным пылающим шаром, к которому раз за разом прижимали раскаленный металл:

– А-А-А-А!!!

В какой-то миг Венди вдруг поняла, что больше не в силах терпеть эту ужасную боль. Ничего не соображая, ни о чем не думая, она только сипло вопила, судорожно хватая ртом воздух, снова и снова:

– Не на… А-А-А!!! – «Наверное… вот… так… и запарывают насмерть! » – пронеслось в голове.

Это была далеко не первая порка в ее жизни, но сейчас девочка почувствовала, что находится на пределе. И Инспектор Кэтчер, и мистер Фергюссон, и другие учителя, которым Венди приходилось подставлять свою задницу, просто наказывали ее за проступки, просто квалифицированно выполняли свою работу, за которую им платили жалованье. Они секли больно, но без лишней жестокости. Но сейчас Венди уже ни на секунду не сомневалась, что Фредди решил засечь ее до смерти.

– А-А-А!!! Не надо!!!

Удары, наносимые тяжелым гибким прутом, продолжали сыпаться один за другим, нещадно полосуя ягодицы, и бедра Венди. Она уже давно потеряла счет ударам. Девочке казалось, что этот кошмар никогда не кончится. Каждую секунду она ждала смерти, но сознание отказывалось ее покидать.

– А-А-А!!!

Неожиданно удары прекратились. В ожидании продолжения порки Венди продолжала судорожно сжимать ягодицы. Она тяжело дышала, ощущая, как чудовищно горит и саднит ее истерзанный зад. «Неужели все?!.. » – мелькнула радостная мысль. От только что пережитого ужаса Венди охватила мелкая дрожь, и она зарыдала.

– Ну как, понравилось? – насмешливо спросил Фредди, помахивая перед носом девочки длинным пластиковым прутом. – Учти, это только первые три дюжины! И то, еще не все. Держи напоследок, целка.

Стоя у головы Венди, Фредди размахнулся и с садисткой точностью ударил точно между ног девочки. Гибкий прут захлестнул всю промежность и достал до лобка.

– ААААА!!! – этот завершающий удар стоил всех предыдущих. В глазах Венди помутнело от жуткой боли.

– Ну все, хорош орать, а то добавлю.

Венди постаралась задавить в себе рвущийся наружу крик. Между ног полыхало так, будто ошпарили кипятком. Но все же это был конец. Фредди снял с нее колодку и распустил ремни.

– Давай, вставай. Живее.

Венди со стоном сползла с «Джессики». Ноги дрожали и не слушались. Она чувствовала себя так, будто с ягодиц и бедер содрали всю кожу и присыпали перцем. Но когда Венди оглянулась, то с удивлением убедилась, что кожа на месте, хотя и сплошь покрыта вздувшимися красными рубцами. Даже крови не было.

– Ну, чего жопой крутишь? Все на месте, не переживай, – довольно заржал Фредди и приказал:

– Руки за спину!

Венди послушно заложила руки за спину и дала надеть на себя наручники. Они вышли из камеры и, пройдя по коридору, Венди увидела большую комнату, отделенную от них решеткой, в которой стояли три деревянные «лошадки». На каждой и них сидели верхом совершенно голые девочки, посаженных по двое, лицом друг к другу. Судя по перекошенным от боли лицам, девочки «объезжали жеребцов» уже давно, а каково оно – сидеть верхом на острой доске, Венди отлично знала по собственному опыту. В Школе это наказание было в порядке вещей и не считалось чем-то особенным.

– Направо! – скомандовал Фредди. – Твое время «родео» с трех до шести.

Камера, в которую дежурный втолкнул Венди, была стандартной: приблизительно 8 на 4 фута, с дверью-решеткой и вездесущей сенсорной лентой под низким потолком. Кроме нее в камере больше ничего не было. На голом цементном полу не было ни койки, ни стола, ни стула. В самом центре камеры имелась зарешеченная квадратная дыра, от которой исходил мерзкий запах испражнений и хлорной извести.

Венди со стоном опустилась на корточки и прислонилась к стене. По рассказам ранее побывавших здесь девочек она знала, что на ночь выдадут тонкий пластиковый матрасик. А могут и не дать, и тогда придется коротать ночь вот так, сидя у стены, поочередно грея босые ноги – на голом бетоне долго не вылежишь. Кормежка три раза в день: плошка холодной воды и кубик концентрата на завтрак, обед и ужин. Наручники не снимают до самого конца заключения, поэтому ешь, как хочешь, и как можешь. Или не ешь. Как говорится – проблемы индейцев шерифа не волнуют…

А вот о еде как раз вспоминать и не стоило. Венди прислушалась к урчанию в животе. Что ж, все правильно, близилось время большой перемены, но о сэндвиче со стаканом молока теперь можно было только помечтать.

Ноги затекли и устали от неудобной позы – на корточках долго не высидишь, а садиться опухшим задом на бетонный пол как-то не хотелось. Шипя от боли, Венди встала, и подошла к решетке. В слабо освещенном коридоре было пусто и очень тихо, только из соседней камеры доносились чьи-то приглушенные расстоянием всхлипы. Разговаривать здесь не разрешалось, да и особенно не хотелось. Венди немного постояла, уткнувшись лбом в прутья решетки, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете…

. Признание Венди . Wendy Confession Порно комикс Гравити Фолз: Признание Венди