Порно хуп

[Текст песни «трёхголовый пёс»][Куплет 1: INSPACE]Положил огромный хуй искусству прямо между губМои песни из добра и грусти прямо между губМного пью и развлекаюсь, ведь свобода — изумрудПоложил огромный хуй искусству прямо между губПлачу много под гитару, что лежала в гаражеНо ты бы знал, как твоя зая скачет на грустном лицеЯ был никем и щас никтоСука, но я на куражеЧтоб разъебать весь твой блядушникИз засаленных бомжей, эй, эй (Эй, эй, эй), не смотриОбаятельный и пьяный, самый грустный мой ебальникОна вырвет моё сердце, когда окажусь в канавеОбаятельный и пьяный, самый грустный мой ебальникПоспешив, вчеркнёшь в искусство — поспешу это исправить, я[Припев: aikko]Хуп, пьяная свинья, поджигаю отчий домНацарапай на могиле мой мобильный и звониКогда вокруг каким-то чудом вдруг не будет никогоТрёхголовый пёс привычно так срывается с цепиХуп, пьяная свинья, поджигаю отчий домНацарапай на могиле мой мобильный и звониКогда вокруг каким-то чудом вдруг не будет никогоТрёхголовый пёс привычно так срывается с цепи (Хуп)(Я Цербер, не смотри, тварь!)[Куплет 2: katanacss]Дохлый пёс наточил клык, теперь зубастее привычныхРыл глубокую могилу долгий год за трудным годомВидит гору под собой и капает слюной на городПосмотри, он дышит часто и срывается с цепиПерфоманс между губ искусствуОн в зубах колючей проволокойЖую её, ты тожеНо не знаешь удовольствияСмотри на мою псарнюМоя псарня — кровь и золотоСпасибо, что живойСпасибо, что даёте поводыВ натяжку адекватностьНа ебальнике, как маскаА мечта калёной спицейВ горле выглядит опасноЯ сожрал ебучий принципПрожевал ебучий галстукКрещу пьянство с нищетойДа, я собрал свой личный кастом[Припев: aikko]Хуп, пьяная свинья, поджигаю отчий домНацарапай на могиле мой мобильный и звониКогда вокруг каким-то чудом вдруг не будет никогоТрёхголовый пёс привычно так срывается с цепиХуп, пьяная свинья, поджигаю отчий домНацарапай на могиле мой мобильный и звониКогда вокруг каким-то чудом вдруг не будет никогоТрёхголовый пёс привычно так срывается с цепи (Хуп)(Я Цербер, не смотри, тварь!)[Куплет 3: aikko]Мусор-мусор-мусор в голове, саркофаг талантовСолнце, отыщи меня на дне и закопай обратноПохуй, без причин её волнения сметают рамкиВот она, мясная лавка, вот она, святая правдаПомни обо мне хоть иногда, моя родная барбиПустота ебёт моё терпение до самых гландВсё, что я припрятал в рукаве, — это мой стартер-пакА всё, что ты мне говоришь по делу, нихуя не фактыВ этих лесах все избушки на курьих ножкахЯ поднял крутое будущее на хуёвом прошломЯ храню его в тени, я прошу тебя: не трожьЯ могу тебя убить, но я хочу гораздо больше, сука[Припев: aikko]Хуп, пьяная свинья, поджигаю отчий домНацарапай на могиле мой мобильный и звониКогда вокруг каким-то чудом вдруг не будет никогоТрёхголовый пёс привычно так срывается с

Сергеевна тоже. — Класс!.. Пап... Можно мне ещё? — Да ты еби, еби, сколько влезет! Елена Сергеевна оказалась прижатой к Стасу толкающим животом сопящего пацана. Тот двигался всё более резко и жадно, от чего всё время выпадал, и парень был вынужден входить в неё снова и снова. Наконец он приноровился. Несколько судорожных движений, и мальчишка кончил в неё. — Тётя Люда, спасибо! – услышала Елена Сергеевна. Она услышала, как мужчина за её спиной странно пыхтит. Он развернул её к столику в купе и заставил нагнуться. — Тоша, сынок! Я тётю Люду держу. А ты расстегни у меня штаны, ремень. Так. Стащи их. Теперь трусы спусти. Хуй мой возьми в руку. Да не бойся! Присядь-ка и направь его в тётю Люду. Повыше! так! Елена Сергеевна простонала. — Вы... И сестру также? Да?.. Стас сосредоточенно пыхтел. — Да, зажёгся я что-то, пока её держал. Самому захотелось. Вот я и... Жопкой подвигайте! Покрути задом-то, блядь! От так... Хорошо... Сука... СУУУКААА!.. Елене Сергеевне всё происходящее казалось нереальным. Она как бы перевоплотилась в образ той Людки, сестры Стаса и тёти Тошки. Это происходило в обычном купе, даже дверь не была закрыта. Ей вдруг захотелось, чтобы кто-то заглянул сейчас в дверь. И дверь открылась! — Нихуя себе, - произнёс густой мужской голос – Извиняйте! Дверь-то закрывать надо... Стас, обкончав после сына лоно женщины второй порцией спермы, стал натягивать брюки. — Тоша, сынок! Хочешь ещё? — Да пап! Я так ещё не пробовал! Тошка уже пристраивался сзади к Елене Сергеевне с наполовину спущенными штанами. — Ну, вот и ладно. А я пойду покурю пока. *** Лариса в эротичной школьной форме танцевала перед сидящим в кресле отцом под музыку. Талия похожа на песочные часики, Ластиком стирает твои мысли моя пластика. Везде без кастинга? Это фантастика! Лариса двигалась зажигательно, эротично. Евгений Александрович жадным взглядом прищуренных глаз ловил каждое движение стройных ножек в лакированных тёмно-серых чулочках. Лариса исполнила настоящий канкан, позволив полюбоваться контрастными вспышками белых атласных трусиков в промежности между взлетающих бёдер. Евгений Александрович уже не мог терпеть. Он вскочил, торопливо обхватил дочь за талию, подтащил к столу, нагнул, сдирая затрещавшие под его напором девичьи трусики, одним движением спустил до коле штаны вместе с трусами. Я кручу хула-хуп, Я жую хуба бубу. Я кручу хула-хуп, Я жую хуба бубу. Жадно сопел Евгений Александрович, сладострастно двигая членом между ягодиц девочки. Там внутри, в горячих тесных объятиях попки, головка его члена сладостно преодолевала мягкое сопротивление. Стеночки вокруг него сокращались, мягко охватывая зудящую плоть. Платье у девушки уже было расстёгнуто до пояса, руки с наслаждением отца мяли нежные округлые припухлости маленьких грудок. Уткнувшись в мокрые от пота волосы дочери, он подмял под себя скорчившееся тельце, прижимая его к себе, и трахал девушку, всё сильнее и всё грубее, добиваясь её сдавленного хриплого крика. — Доченька! – жарко дышал он в затылок дочери – Постони, родная! Люблю тебя... Зад и бёдра отца двигались быстро, как у похотливого кобеля. Тяжёлые яйца в мошонке двигались между раздвинутых ног девочки и шлёпали по её девственным створочкам, возбуждая и так уже потёкшую писечку. Лариса уже хрипела, в экстазе от

О мираж миражей! Мандариновый сад,

Снов флюиды и мыслей мацони.

И забытые строчки звучат невпопад,

И волну за волной ветер гонит.

И ты встал. Ты не спишь и всю ночь напролет

С глазу на глаз с заблудшею тайной.

И грозится из тьмы наступающий год

Катастрофою необычайной.

Ты готов ко всему, но легко так одет –

Не нужны ни копье, ни кольчуга.

За окошком темно. И еще нет людей.

Только эры меняют друг друга.

Не укрыться от памяти в панцирь и в грот,

Не уйти – смотрит вслед большеротый,

Истончаясь, как свет, испаряясь, как лед,

В антарктических дальних широтах.

Не дыши. И рассвет наступающий хмур.

Ни души. Нас здесь явно не ждали.

И хула, и проклятья, и луны хула-хуп,

И твоей жизни сальто-мортале.

Но нельзя бред безумия вам остудить!

Ты ведь жив, ты еще ведь не умер.

И пустынный пейзаж. И ты снова один

Среди звезд и печальных раздумий.

2010

И десятью - это наша работа. Оказывается, это совсем нелегко - смотреть за расползающейся малышней, веселить, развлекать, и, как ноет наша воспитательница, где ваш воспитательный процесс. Она, зануда, заставила нас с Зиной писать планы работы, хорошо, добрая душа, вожатый второго отряда, он здесь не первый раз, дал нам старые планы, мы их передрали, и вроде отделались от Эльвиры Африкановны, так зовут эту нудьгу. Зину она долбит больше, чем меня, и если мне в общем-то все равно, то Зине нужна характеристика, и она выполняет все прихоти Африкановны. Я в лагере тоже не первый раз, но прежде я был здесь пионером, а теперь я вожатый. Пионером, было лучше, но им мне уже не быть, хотя в первом отряде есть несколько пионеров, истинный возраст которых легко угадывается по их поведению. Их шестеро, которым явно по пятнадцать, как и мне. Три пацана и три девчонки - они и держатся как-то отдельно. На третий день вылезло, наконец, долгожданное солнце, и лагерь ожил. Засуетились все три физрука, они, как выяснилось, должны были организовывать праздник открытия лагеря, костер, аттракционы и все такое. Африкановна начала бурно выискивать таланты, и уже к обеду, на площадке перед нашими палатами наскоро сколоченный хор разучивал "Взвейтесь кострами", две тощие девочки сосредоточенно крутили хула-хуп, а удалая группа из шести детей сооружали из себя пирамиду. Мы с Зиной принимали самое деятельное участие, и когда выяснилось, что масштабность задуманного чересчур велика, то мне пришлось стать нижним, что вызвало бурю восторгов у моих подопечных.Остальные рассказы Олега Болтогаева Вы можете найти здесь.