Сэм селезнев порно

Ты как сюда попал?– Да вот… попал… – неопределенно пробормотал тот.– Что делаешь?– Да ничего. Так вот – туда, сюда. Неразбериха.– Будет врать-то, – раздался из кустов хриплый насмешливый голос. – Скажи: младший гарнизонный повар. Потому, мол, ни к чему другому способностей не оказал.Селезнев посмотрел на руки председателя района и заметил, что его пальцы порезаны и желты от картофеля.– Что ж, и это дело, – сказал он, зевая.Председатель покраснел и спрятал руки в карман.– Товарищ Селезнев, – начал он, нервно мигая глазами, – не перевезете ли вы меня… за Амур?– Разрешение есть?– Разрешения нет, но… что ж я тут… верчусь – так, зря?..«А ведь казался хорошим партийцем…» – в недоумении подумал Селезнев.– Без разрешения не перевезу, – сказал он сухо.– Товарищ Селезнев… – В дрожащем голосе председателя послышались умоляющие нотки. – Я вас прошу… в память нашей совместной работы… Я… измучился, я не могу больше работать здесь.– Слушай, брось ныть, – устало перебил Селезнев. – Я не возьму без приказу. Прощай.Он круто повернулся и пошел к пароходу. «Писучий человек» с любопытством наблюдал за обоими.– Не берет, – сказал председатель со смущенной улыбкой.Губы «писучего человека» задрожали мелкой смешливой дрожью, но он удержался от смеха. Кинув на председателя истинно комиссарский взгляд, он небрежно произнес:– Подайте заявление и анкету в двух экземплярах. А впрочем, я вам не советую ехать. На нашем пароходе оч-чень опасно.Комендантская команда грузила динамит. Из продолговатых ящиков тянулся легкий дурманящий запах, от которого кружилась голова. Несмотря на усталость, Селезнев присоединился к работе. Глядя на него, примкнули и матросы, хотя погрузка не входила в их обязанности.Потом, лежа в каюте, Селезнев думал о странной телеграмме с фронта, и, даже когда совсем засыпал, ему казалось, что неугомонная пароходная машина выстукивает те же слова: «никаких… частей… не грузите…»6Он проснулся оттого, что кто-то настойчиво тормошил его за плечо.– Товарищ комендант! Товарищ комендант!Он вскочил на ноги и протер глаза.Перед ним стоял «писучий человек» с беспокойным, несколько растерянным выражением лица.– В Аргунской стоит какая-то часть…Селезнев надел фуражку и стремительно побежал наверх.Извиваясь меж холмов, стлалась вниз сверкающей лентой река. Впереди, на голом безлесном мысике, лепилась маленькая станичка, необычно кишевшая народом. Вся комендантская команда высыпала на палубу. Многие, чтоб лучше видеть, забрались на снарядные ящики, не уместившиеся в баржевом трюме и аккуратно уложенные наверху.Селезнев посмотрел в бинокль и без труда различил на людях вооружение и походную амуницию. Он сразу почувствовал какую-то связь между ней и полученной им вчера телеграммой.– Товарищ Усов, – сказал он, быстро оборачиваясь к капитану, –

Амур. Они будут угрожать вам оружием и, очень возможно, отправят вас на тот свет. Но мы все ходим под этой угрозой… Что вы предполагаете сделать на первый случай?Селезнев несколько секунд молча теребил фуражку и, внезапно надев ее на голову быстрым, решительным движением, сказал:– Ежели готов мандат, я приду к тебе через неделю и скажу, что я уже сделал.Он сказал председателю «ты», как говорил всем людям, с которыми встречался хотя бы и в первый раз. В его тоне чувствовалась врожденная незлобивая грубоватость.– Мандат сейчас заготовят, – сказал председатель. И, тоже переходя на «ты», спросил: – Ты коммунист?– Да.– Можно надеяться, что ты сам не сбежишь за Амур?Он ожидал, что Селезнев обидится на этот вопрос и скажет какую-нибудь резкость. Но Селезнев просто ответил:– Можно.Вопрос был исчерпан. Через полчаса Селезнев ушел из штаба с длинной инструкцией, ни один пункт которой не понадобился из-за ее нежизненности, и с таким же мандатом. Последний тоже не нашел себе применения, так как оборудование парохода нужно было проводить отнюдь не мандатом, а либо уменьем убеждать, либо силой кулака и нагана.Прежде всего Селезнев взял себе помощника – взводного командира Назарова, из комендантской роты.Это был необычайно рослый волосатый человек, угрюмый и несуразный, как выкорчеванный пень. Когда-то он работал на Сучанских угольных копях и вынес с той поры редкие качества: никуда не смотреть, все видеть и в течение нескольких дней не произносить ни слова. Несмотря на это, а может быть, благодаря этому, он имел верный глаз на людей и умел их отыскивать.– Вот что, Назарыч, – сказал Селезнев, – ты достань мне одного писучего, другого хозяйственного человека! А потом натаскай ребятишек для пароходной комендантской команды! Работнем – куда ни шло…Сам он пошел в типографию «Рабоче-крестьянской газеты», и на следующий день были расклеены по городу приказ и воззвание: «Всем, служившим когда-либо на пароходе „Хорунжий Былков“ и барже „Свободная Россия“, явиться к коменданту указанного парохода т. Селезневу, в контору на берегу, 22 апреля, к 8 часам утра».Первым явился на зов маленький кривоногий старичок во главе небольшой кучки веселых загорелых парней в засаленных блузах и широких брезентовых штанах навыпуск. Он оказался судовым машинистом, а сопровождавшие его ребята – матросами с парохода.Они произвели на Селезнева самое хорошее впечатление. У старичка были длинные, опущенные книзу хохлацкие усы и густые седоватые брови. Он, видимо, любил поговорить и после каждой фразы как-то особенно щурился. Морщины на его маленьком шершавом лице, черные от въевшейся копоти и машинного масла, делались при этом еще чернее и глубже.– Ты видел ево… пароход-от,

Всякий раз бегаем: служба такая…В каюте Селезнев потребовал от Семенчука приказ о погрузке.– Видишь, какое дело, – ответил Семенчук, – отправили нас срочно и писаного приказа не дали. Командующий на словах передал: «Идите, говорит, там погрузят».Он хитро мигал глазами и крякал после каждого слова.– Как же мне быть? – нерешительно мямлил Селезнев. – Ну, ты сам командир, – понимаешь, в чем тут загвоздка?.. Ну, как бы ты сам поступил?– Да ясное дело, как! – воскликнул Семенчук. – Омманывать я, чай, не стану. Тут дело верное.– Давай лучше вызовем к прямому проводу штаб, – предложил Селезнев.– Телеграф не работает, я уже пробовал, – соврал Семенчук. – Да ты что, не веришь, что ли?Теперь Селезнев не сомневался, о ком говорила полученная им телеграмма. Ждать дальше не имело никакого смысла. Как бы в раздумье, он прошелся по каюте и, поравнявшись с дверью, выхватил из кармана браунинг.– Не шематись! – крикнул тугим и звонким, как натянутый трос, голосом. – Руки на стол! Ну-у! Поговорим по-настоящему.– Ты что? – прохрипел Семенчук, бледнея. – Ты что!.. Ах ты, с…– Цыть! – оборвал Селезнев с мрачной угрозой. – Только пикни! Дыр наделаю – не сосчитаешь! Эй, кто там? Сюда иди!Стоявший у дверей народоармеец ворвался в каюту.– Обезоружить!В несколько секунд Семенчук лишился всех знаков своего командирского звания.– Вот теперь погрузился и сиди, – мрачно пошутил Селезнев. – Все равно, где расстреляют: здесь или за Амуром.Он вышел из каюты и запер Семенчука на ключ.– Иди на берег, – сказал народоармейцу, – и позови Кныша. Скажи, мол, комендант и Семенчук зовут узнать насчет продуктов. Да пошли ко мне Назарова!Он еще не знал точно, что ему делать в дальнейшем, но первая позиция была занята почти без боя.– Назарыч! – сказал он, когда взводный спустился вниз. – Всю команду незаметно разложи по борту. Усову скажи, пущай приготовится. Как кончат грузить дрова, скажешь мне, а кого другого пошли отдать концы. Если спросят на берегу, зачем отвязывает, пущай скажет, что грузить, мол, вас будем у второго причала, выше…«Может, выйдет, а может, и нет», – подумал он, провожая взводного глазами. Во всяком случае, ему самому не следовало вылезать наверх без Семенчука.Минут через пятнадцать пришел Кныш.– Ну, как там? Что говорят?– Да что, товарищ комендант, народ серый… – Кныш презрительно почесал за ухом. – Я им наговорил страстей – до будущего года хватит. Придет, говорят, Семенчук, будем митинговать. Только злы они – это верно.– Ладно. Больше на берег не ходи. Ступай.Когда Селезневу сообщили, что погрузка окончена,